Черные волки, или Важняк под прицелом
Шрифт:
Умар усмехнулся.
— Заплатил немного. И еще заплачу, если она сделает все, как надо. Как говорят русские: «не подмажешь — не поедет». А почему ты спрашиваешь?.. А-а… Она тебе понравилась, да? — Умар тихо засмеялся и прицокнул языком. — Хорошая девочка, Антон. И в постели тоже. Я пробовал.
— Как пробовал? — изумился Боровой. — А разве у вас это… положено?
— А разве у вас не положено спать с собственной женой, Антон? — хитро сощурив глаза, поинтересовался Умар.
— Так
— Моя жена, — кивнул Умар. — И вторая, Тамуся, тоже. И следующие тоже будут моими женами. Им нужна поддержка, Антон, и я ее им даю. Как это говорят у русских… Я вселяю в них уверенность — вот как. Я вселяю уверенность, а Аллах — веру. Вместе мы наполняем их жизнь смыслом.
— Какая же это жизнь? — усмехнулся Боровой. — Это смерть.
— Смерть — это часть жизни, брат. Ты еще молодой, но когда-нибудь поймешь. Ну, хватит об этом. Давай поговорим о деле. Взрывчатки ты принес много. Взрыватели у меня есть. Бомбы мы сделаем сами. Взрывы будут хорошие, много человек пострадает.
— Ты уверен?
— Не сомневайся.
Скрипнула дверь, и в комнату вошел Аслан. Он снова уселся на диван, лицо его по-прежнему ничего не выражало, словно было вылеплено из глины. Заговорил Умар.
— Ты говорил, что придумаешь, как провести их на стадион. Придумал?
Боровой кивнул:
— Да. У них будут специальные удостоверения.
— Это хорошо.
— Главное, чтобы бомбы сработали! — с неожиданным жаром сказал Боровой.
Умар посмотрел на него, прищурив черные глаза.
— Бомбы сработают, — сказал он спокойным голосом. — Клянусь Аллахом.
— А девчонки твои не подведут?
— Не смогут, — ответил Умар. — Если что-то пойдет не так, я сам взорву эти бомбы.
— Дистанционным пультом? Умар кивнул:
— Да. — Он чуть склонил голову набок и посмотрел на Борового лукавым, «восточным» взглядом. — Я выполнил уговор, Антон, — сказал он. — Теперь дело за тобой. Думаю, что ты меня не обманешь.
— Я свое слово держу, — сурово проговорил Боровой. Он встал с кресла. — Мне пора. Привезешь ко мне девчонок завтра утром — я их проинструктирую. И переодень их. Чтобы не выглядели как чучела.
— Созвонимся, брат, — с улыбкой сказал Умар. «Лесная обезьяна тебе и брат, и сестра, и жена, сволочь», — подумал Боровой, глядя на ухмыляющуюся физиономию чеченца. Он уже было повернулся к двери, но вдруг остановился, чуть-чуть помедлил, словно обдумывал какую-то мысль, затем проговорил глуховатым голосом:
— Если бомбы не взорвутся, Умар, я тебя убью.
— Они взорвутся, — ответил чеченец.
— Ну, пока.
— Будь здоров, дорогой!
Боровой повернулся и зашагал к выходу.
«Обманет или нет?.. Обманет или нет?..» — вертелось
Успокоенный этими мыслями, Боровой распахнул калитку и, испытывая большое облегчение, покинул этот мерзкий, заставленный гнилыми коробками дворик-«гадюшник».
10
Двери склада были массивными, обитыми железом, как двери какого-нибудь старинного амбара.
— Ну, чего встал, приятель? — весело осведомился у Столешникова оперативник Дима. — Жми.
Столешников смерил Диму презрительным взглядом, словно говоря: «щенок, что бы ты понимал в жизни?» Затем протянул руку и нажал на кнопку вызова, расположенную рядом со складской дверью. Внешне Столешников выглядел спокойно, но мертвенная бледность ясно свидетельствовала о том, каких усилий ему это стоило.
— Кто там? — послышался из динамика мужской голос.
Столешников слегка наклонился и негромко проговорил:
— Миша, это Столешников. Мы приехали. Открой.
— Открываю, — ответил из динамика голос Вертайло.
Раздался щелчок и вслед за ним тихий писк. Столешников взялся за ручку и потянул тяжелую дверь на себя. Дверь поддалась.
Переступив порог, Дима оглядел склад быстрым, внимательным взглядом.
— Чего встал? Шагай давай, — окликнул его через плечо Столешников.
Дима зашагал за ним.
В самом конце склада, возле деревянных ящиков и картонных коробок, стоял Вертайло, а рядом с ним — плечистый парень в черной форме с блямбой какого-то охранного агентства на рукаве.
Вертайло смотрел на приближающуюся пару спокойно и внимательно. Дима покосился на Столешникова. Тот был по-прежнему бледен, по впалому виску сбежала капля пота.
— Спокойно, майор, не трясись, — тихо сказал ему Дима. — Срок идешь себе сокращать.
— Заткнись, щенок, — процедил сквозь зубы Столешников.
Они подошли к Вертайло. Тот окинул худощавую фигуру оперативника быстрым взглядом и улыбнулся.
— Рад знакомству! Он протянул Диме руку.
— Я тоже, — сказал оперативник, пожимая ее. Вертайло перевел взгляд на Столешникова и коротко спросил:
— Сколько?
— Как договаривались, — ответил тот. — Четыре коротких, два длинных. Я не ошибаюсь? — уточнил у Димы Столешников.
Тот мотнул головой:
— Не ошибаетесь. Все верно.
Вертайло подергал пальцами нос и сказал, на этот раз обращаясь к Диме: