Черными нитями
Шрифт:
Кай почувствовал себя ещё более слабым. Все три года рассыпались прахом. Адайн, снова вернув всю свою уверенность, с силой, с напором, горячо произнесла:
— Ты никогда не был слабым, Кай. Тот мальчишка всегда был сильнее меня. Он верил, что ещё вернётся и найдёт своё место. А я, что бы ни говорила, в себя не верила. Я жила одним днём, потому что у меня не было уверенности, что доживу до завтра. Я танцевала и скользила, как могла, но никогда не чувствовала твёрдой земли. А ты дал мне её. Вот только после возвращения ты перестал верить разом во всё. Тогда мне пришлось
За той дверью, которая сорвалась с петель во время разговора с отцом, нежданно-негаданно оказалась ещё одна. И она стала открываться со скрипом, с лязгом, сдвигаясь миллиметр за миллиметром и с каждым из них причиняя всё больше боли.
Кай попытался улыбнуться как раньше, но он не знал, как было раньше, и вышла только привычная ухмылка.
— Выглядит глупо, — прошипел Кирион. — Лучше говори.
— Я тебе тогда сделал больно, да?
— Нашёл о чём спрашивать! — Адайн мигом разъярилась и шагнула назад. — Не больше, чем другие, знаешь ли!
Кирион снова ударил себя рукой по лбу и отвернулся.
«Надо что-то сказать», — эта мысль упрямо билась в голове, а слова всё не шли и не шли.
Ну не мог он говорить правду. Разучился, а может, и не умел никогда.
Кай резким скачком оказался рядом с Адайн, схватил её за руку и с силой увлёк за собой на кресло, усадил на колени. Она попыталась вырваться, а он лишь крепче прижал её к себе.
— Отпусти! — прошипела девушка.
Кай только ухмыльнулся. Он посмотрел ей в зелёные, похожие на чарующие болотные огни, глаза. И он отказывался от них три года? Кай положил руку на шею Адайн, и в эту же секунду по щеке ударил зелёный хлыст. Девушка вырвалась и со взглядом разъярённого зверя уставилась на него. Она продолжала держать пальцы переплетёнными, но пока не шевелила ими.
— Что ты там сказал? — спросила она с горечью. — Если кто-то из нас и определяет тебя, ты явно выбрал не того.
Адайн выскочила из комнаты. Кай сделал шаг и отвернулся.
— Ублюдок, — холодно бросил Кирион. — А начал ведь хорошо.
«Но я уже начал!» — хотел по-детски воскликнуть Кай, оправдаться, но только сам себе махнул рукой. Чёрный дом преподал верный урок. После слов всегда приходит боль, и не важно, говоришь ты правду или ложь.
В полумраке статуя Яра казалась светящейся изнутри. Несколько практиков и старших инквизиторов с благоговением смотрели на неё и иногда осеняли себя молитвенным жестом. Кай стоял в стороне от них и спокойно ждал своей очереди.
Мужчина в черном зачитывал одно имя за другим. После принесения клятвы новоиспечённый инквизитор подходил к одному из трёх глав отделений — они ждали поодаль — и садился рядом с ним, поджидая других. «Цирк», — подумал Кай и отвернулся.
Наконец послышалось:
— Кай Л-Арджан.
Он подошёл к статуе Яра и склонился перед ней.
— Кай Л-Арджан, — прогремел голос главного инквизитора. — Мы принимаем тебя в ряды Инквизиции, и да послужишь ты сердцем, умом и кровью на благо Кирии
Кай быстро проговорил, глядя на статую:
— Где и кем бы я ни был рождён, я отдаю тебе своё сердце и кровь, и только смерть освободит меня от этого обещания.
Кай сложил кончики пальцев, прижал их ко лбу и задержался взглядом на каменном Яре.
Четыре года назад Рейн тоже стоял на этом месте, в той же позе, так же читал клятву. А сейчас он был заперт где-то в Чёрном доме, истязаемый уже неделю, пока длилось это чёртово обучение.
Уфлас Мидан сделал всё, что мог — вместо трёх месяцев оно сократилось до недели, но и этого было слишком много. Чтобы найти Рейна, оставалось всё меньше времени. Старшему инквизитору открывалось открыто больше дверей, но Кай не знал, в какую из них стучаться, и ни один день в этом проклятом Чёрном доме так и не приблизил его к результату.
Кай поднялся и ещё раз взглянула на Яра, уже с ненавистью.
— Кай Л-Арджан, Третье отделение приветствует тебя, — проговорил главный инквизитор.
Парень подошёл к Энтону Д-Арвилю, положил руку на плечо и поклонился ему. Глава хищно уставился на него. Кай сел поодаль и не ответил на этот взгляд. Энтон был опасным игроком — это чувствовалось даже издалека, и рассказы Рейна вторили интуиции. Но время шло, и глава третьего отделения мог оказаться единственной зацепкой — нужно было заявить о себе. Чёртов братец стоил риска.
Глава 38. "Три желудя"
Кай поднялся по лестнице и замер. Из кабинета Вира вышла Адайн и тоже остановилась.
— Зачем ты пришла?
Кирион недовольно скрестил руки.
— Серьёзно, опять? Можно просто поздороваться.
Адайн холодно ответила:
— Собираю вещи. Ты же продал «Три жёлудя».
— А к Виру зачем ходила?
Адайн сложила руки на груди и ещё более холодным тоном спросила:
— А разве я не могу этого сделать? Не бойся, про Рейна я ничего не сказала. Хотя время идёт, и помощь не помешала бы.
Кай уныло кивнул. Первый день в должности старшего инквизитора прошёл впустую. Он ждал, что Д-Арвиль позовёт его к себе на разговор, но этого не произошло, и подобраться к нему лично он тоже не смог. Ни о Рейне, ни о будущем короля не было слышно — инквизиторы ходили по коридорам, как безмолвные тени, и только иногда презрительно щурились.
— Ты знаешь, что делать, Кай? Отец редко говорит со мной о чём-то важном. А когда к нему приходят В-Бреймон или У-Дрисан, они всегда запираются в кабинете. Я не справляюсь, — Адайн рассмеялась, но смех получился невесёлым.
Кай кивнул и сделал несколько шагов к девушке.
— Да, я знаю, что делать, — уверенно сказал он.
Кирион закатил глаза. Хорошо, это было не так. Но если он чего-то не знает — значит, узнает, не умеет — значит, научится. В Канаве по-другому нельзя.
— Главное, береги себя. Я-Эльмон не должен ничего заподозрить.
— Ну да. Если он разоблачит меня, кто будет спасать твою задницу из Чёрного дома?
Кай сделал ещё несколько шагов к Адайн и почувствовал прилив сил — вернее, слов.