Черный амулет (Кондратьев - 2)
Шрифт:
Гинеколог отважился протестовать:
– А что? Я прекрасно помню, ты еще на третьем курсе рассказывала, какой у тебя дед замечательный! Фронтовик, заслуженный колхозник, ветеран КПСС...
Сколько ему, ты говоришь?
– Семьдесят пять.
– Ну вот. Видишь? Это уже старость, куда ни кинь. Решил не быть никому обузой. Избрал достойный мужчины уход из жизни. Не на деревенской перине скончался в страшных мучениях, а ушел как воин. Как защитник отечества и ветеран колхозного строительства. Может, и бабка
Катя всмотрелась в похожее на писателя Гоголя лицо.
– Боже, какой идиот!– сказала она.– Ты мне, знаешь, о чем напомнил? Об одном дикарском обычае. У меня друг есть.
Мулат, из Африки. Он рассказывал: в его племени еще лет пятнадцать назад существовал один обычай. Если жена заявляла, что муж из-за старости не выполняет супружеских обязанностей, племя устраивало праздник. Били барабаны, все плясали, пели и пили вино. А старик должен был на центральной площади совершить ритуальное самоубийство. Броситься на торчащее из земли копье.
Гинеколог не только внешне походил на Гоголя, но и, очевидно, душой. Коля Одинцов с детства был очень впечатлительный. От услышанного его передернуло. Одно дело Лаура и Поль Лафарги, которые цивилизованно, по обоюдному согласию, приняли яд. Другое дело - первобытная африканская жестокость. Он уже не казался себе суперменом.
– Катька!– вскричал Одинцов.– Уж не от своего ли черного друга ты залетела?
Одинцов был совершенно прав, поэтому в гинекологическом кабинете прогремела звучная оплеуха. Удар был такой силы, что молодой специалист Одинцов не удержался на ногах. Он шмякнулся на стоящий позади стул. Схватился за щеку.
– Сволочь! Расист!– в бешенстве завопила Катя Кондратьева.– Вот рожу!
Рожу ребенка всем вам на зло!
Она резко повернулась и устремилась к выходу. Ногой распахнула дверь в коридор.
Оттуда раздались сдавленный крик и стук упавшего тела. У гинеколога Одинцова округлились глаза. За дверью Катя обнаружила длинноногую крашеную блондинку. Девица медленно поднималась с пола, держась за голову. И одновременно - за правую ягодицу.
– Катерина, - раздался из кабинета стон Одинцова.– Что ты вытворяешь?..
– А пускай не подслушивает, тварь невоспитанная!– рявкнула Катя Кондратьева и ринулась к лестнице.
9
В Петербургском государственном цирке один-единственный кабинет не был оклеен афишами, как обоями. Кабинет начальника отдела кадров. За двухтумбовым столом сидел толстый-лретолстый мужчина, в котором лишь богатое воображение могло узнать прапорщика Сергея Иванова.
Ничто не выдавало в его нынешнем облике бравого вояку из великой эпохи.
Пожалуй, ни в одной армии мира не существовало военной формы, в которой уместился бы сейчас Сергей Михайлович.
Посетителям представал нормальный
"Ни хрена себе, - промелькнуло у него в голове, когда он увидел вошедших.– Мы с Васькой черномазых на уши ставили, а Васькин сын с ними дружбу водит!"
– Присаживайтесь, хлопцы, - приветливо махнул рукой Иванов.– Тебя, Борька, не узнать. Совсем большой. На отца похож.
– Дети всегда внешне похожи на отцов, - улыбнулся Борис, устраиваясь на стуле.
– Я другое имел в виду. Ты мне Василия того, молодого, напомнил. Тебе сейчас сколько?
– Двадцать.
– А папе было двадцать четыре, когда мы познакомились. Зато мне тогда было именно двадцать. Так что вижу тебя, а вспоминаю нас. Тогдашних, навсегда оставшихся в прошлом. Какое было время, черт возьми...– Сергей Михайлович мотнул головой, отгоняя героические воспоминания.– Но давайте ближе к делу, хлопцы. Насколько я понял, ты, Борис, хлопочешь о трудоустройстве своего друга.
– Да. Он из Бенина. Страна небогатая. Присылают такую стипендию, что можно ноги протянуть.
– Ясно, - кивнул Иванов и впервые обратился к молодому вождю: - Паспорт с собой?
– Конечно!
Кофи достал из кармана зеленый бенинский паспорт и подал кадровику. Тот стал листать изрядно замусоленные почти за пять лет страницы.
"Ага, вот этот штампик!– обрадовался Иванов.– Тогда все в ажуре. Такой серьезный аргумент, что и Василий не обидится".
Он поднял глаза и сочувственно перевел их с Бориса на Кофи и обратно.
– Ничего не попишешь, хлопцы, - сказал Иванов и протянул раскрытый на нужной странице документ.– Вот российская въездная виза. А ниже, видите?
Штамп: "Без права работы по найму".
Если я человека с таким штампом приму на работу, - значит, его выгонят, а меня уволят и отдадут под суд. Скажут: "У нас своих безработных хватает, а начальник отдела принимает иностранцев". И сделают вывод: Иванов берет иностранцев за взятки.
Кофи сидел с непроницаемым лицом, как и положено вождю.
– Дядя Сергей, неужели ничего нельзя придумать?– взмолился Борис. Если вы не поможете, незнакомые люди тем более не помогут.
Начальник отдела кадров набычился, насупился, напрягся. Его внешность должна была извещать о том, что под седой крышей мозга ведется титаническая работа. Проблему следовало спустить на тормозах.
– Кстати, Боря. Как там дома дела?
Отец твой давным-давно не звонил. А я его сам тревожить не решаюсь. Армейская субординация - это, понимаешь, на всю жизнь. Он - полковник, а я - прапорщик.