Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
Незнакомка по имени Совесть брела следом. Шлепая по осыпи босыми ногами, сбитыми в кровь.
ЧАСТЬ IV
ИЩУЩИЙ
Лучшее из повествований, разнообразное в отношении стихов и глав, наделенное тонким смыслом и строгой последовательностью, - о, оно отличается стройностью изложения, будучи исполнено совершенства, и всегда вызывает слезу и скорбь сердечную у хорошего человека!
ГЛАВА X
ТОПОР-ПОДАРОК
ОМ, ТАТ и CAT! [106]
А впрочем… Думаете, легко быть богом-младенцем со слоновьей башкой и невозможностью сменить облик?
То-то же…
Все бабы… хоть и грех дурно отзываться о собственной матери, которую я зову "мамой Умой". Это ж надо: так достать муженька требованиями обзавестись ребеночком, что папа Шива скатал в рулон одеяло, сунул женушке в руки и буркнул:
105
10-й лунный месяц - декабрь-январь.
106
Три сакральных слога, символизирующих Слово, Дело и Дух.
– Нянчи, дура!
Мама Ума и возмутиться-то как следует не успела, потому что я уже был мокрый и орал во всю глотку.
На обряды восхваления дитяти явились все кому не лень. А не лень было многим. Разглядывали, цокали языками, сюсюкали… "Уроды!" - думал про себя я, уже умея думать, но еще не научившись говорить. Может, это и к лучшему, а то бы я им сказал!.. Наконец возбужденная мама Ума нашла, с кем поскандалить для полного счастья. Выяснилось, что владыка темной планеты Шани и господин шестого дня недели отказался делать младенцу "козу"!
Кощунство!
– Ничего подобного!
– возразил владыка планеты Шани.
– Просто у меня дурной глаз. Боюсь напустить порчу… Сама знаешь: кто под моим знаком родится, тому счастья не видать! Будет он убит, богатства его расточатся, жены с чадами погибнут, друзья предадут…
– Моему ребенку наидурнейший в Трехмирье глаз - что сандаловые притирания!
– гордо заявила мама Ума и именем Разрушителя велела нахалу смотреть.
На меня.
Ну, он и посмотрел. Разок всего посмотрел, даже не в упор, так, зыркнул искоса и зажмурился - а у меня сразу отвалилась голова.
Переполох поднялся! Гости под шумок разбежались, папа Шива вздул болтливую супружницу, а после велел своему любимцу, карле-привратнику, сыскать для меня новую голову. С непременным условием: обладатель головы-замены должен перед этим смотреть на север. Умненький карла обернулся белым быком и ускакал, а вскоре явился назад с головой… кого б вы думали?!
Восточного Слона-Земледержца. Дескать, слон был единственным, кто смотрел на север!
Папа глядь - по пятам карлы несется бешеный Громовержец, кроя папу с его детьми и карлами на чем свет стоит.
– У-у-у, - кричит, - барбары! Слоненка замучили! Разражу!
И
Пришлось папе Шиве купать бедного слоника в водах Прародины, возвращать его Индре с новой головой, краше прежнего, а мне первую приделали. Не протухать же сокровищу! Вот и стал я после этого вождем папиной свиты [107] и большим докой по части учености. В общем, понятно: народную мудрость "Пусть лошадь думает, у нее голова большая!" - слыхали? А у меня-то голова впятеро поболе конской будет… К чему я все это? А к тому, что именно меня Опекун Мира и попросил:
107
Имя Ганеша означает "Вождь ганов", т. е. Вождь Сонмищ.
– Пособи, друг Ганеша, моему Черному Островитянину! Да-да, тому, который Вьяса-Расчленитель! Помнишь, ты Святые Веды в его редакции читал и все бухтел "Хорошо есть, и хорошо весьма!"? Пишет он летопись, а я боюсь: ошибется, запамятует, кляксу посадит - не сохранит для вечности! Ты уж, будь любезен, проследи!
Я хоботом мотнул - прослежу, мол!
Вот и слежу с тех пор. Хороший он мужик, Черный Островитянин, урод вроде меня, только еще смешней! На первых порах грызлись: норов у него - куда там папе Шиве! А потом сошлись. Душа в душу. Я даже узелок на память завязал: помрет Вьяса, я его к себе возьму. В любимцы, вроде папиного карлы. А летопись эта меня и самого увлекла.
Помогаю, а кое-что и лично пишу.
Вот как сейчас: я пишу, а ко мне этот буян заходит, скандалист злоязыкий… Рама-с-Топором.
Папа велел пускать и не связываться. Да, стану я с ним связываться! Он мне в первый раз полбивня отколол, что ж я, дурак, вторым бивнем рисковать?
– Привет, - говорю, - Палач Кшатры! Ом мани! Как живете-можете?
– Живу, - отвечает.
– И могу помаленьку. А ты все строчишь?
– Строчу. Про тебя и строчу. Только что закончил.
– Про меня? О чем именно?
– Да как к тебе на Махендру в прошлом году Дрона являлся. Оружие небесное клянчить.
– Интересно, интересно… Прочитать дашь?
– Да читай, - говорю.
– Не жалко.
Он и прочел.
Вслух.
"…Однажды Дрона услышал о великодушном брахмане Раме-с-Топором, укротителе врагов, что он желает раздать все свое богатство брахманам. И к Раме, отправившемуся в лес, явился тогда сын Жаворонка и сказал:
– Узнай во мне Дрону, быка среди дваждырожденных! Пришел я к тебе, желая получить богатство.
Рама сказал:
– Все золото и другое богатство, какое было у меня,все отдано мною брахманам, о богатый аскетическими подвигами! Теперь осталось у меня только это тело, драгоценное оружие и различное вооружение. Выбирай же, о Дрона, что я должен дать тебе! Говори скорей!
Дрона сказал:
– Благоволи же, о потомок Бхригу-риши, отдать мне все без исключения виды оружия вместе с заклинаниями и тайнами их применения!
Сказав "да будет так", Рама отдал ему тогда без исключения все оружие и военную науку вместе с ее тайнами и законами. И, получив дар, весьма довольный Дрона отправился к своему другу Друпаде-Панчалийцу…"