Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
Друпада невольно вздрогнул, когда потусторонняя сила вырвала из его рук изготовленный к стрельбе лук, швырнув святыню кшатрия за борт колесницы. Раджа быстро схватил запасной - и ему на голову обрушилось его же собственное знамя с перебитым древком!
В следующий миг до него донесся ровный и, как показалось радже, чуть насмешливый голос Дроны, чья колесница сейчас разворачивалась для новой атаки:
– Не бойся за свою жизнь, о царь, мы, брахманы, снисходительны!
Это была откровенная пощечина, и Друпада не по-верил собственным ушам. Прежний Дрона, даже
Метательная булава о шести гранях сама легла в руку раджи.
"Это я боюсь за свою жизнь?!"
Такое оскорбление, да еще и произнесенное во всеуслышание, он сможет смыть только кровью возомнившего о себе брахмана! Конечно, Дрона - отличный лучник, но если сойтись поближе…
Раджа коротко рявкнул, возница замахнулся бичом, и колесница Панчалийца устремилась навстречу противнику.
Что-то взвизгнуло совсем рядом, упряжка Друпады вильнула, отклоняясь в сторону, и раджа услышал изумленный возглас своего возничего, в руках которого остался лишь обрывок поводьев.
Серповидные наконечники легко справились с дубленой кожей.
– Разорив быстро твое царство, я так же легко мог бы разрушить и твою столицу! Но начну я с твоей колесницы, дабы ты мог убедиться в правоте моих слов…
В лицо царю брызнули щепки.
Взревев, Друпада швырнул в противника одну за другой три булавы. Рука не подвела раджу, как не подводила до сих пор, но два смертоносных гостинца разлетелись в воздухе, перехваченные стрелами Брахма-на-из-Ларца, третью же Дрона ловко поймал и с пренебрежением отбросил в сторону.
– Помнишь, в детстве мы играли с тобой?
– донесся до раджи издевательский голос брахмана, и словно земля поглотила правое колесо, раздробленное дротиками. Колесница осела, заваливаясь на бок, и Друпада едва не выпал через непонятно когда сломанный борт.
– Так что моя любовь к тебе взращена тобою же, о бык среди кшатриев!
Возница соскочил на землю и шарахнулся прочь, преследуемый по пятам стрелами, вонзающимися в горячие следы.
Друпада проклял всю жреческую варну сверху донизу и вновь схватился за лук.
Несколько минут шла напряженная перестрелка, причем Дрона приказал вознице сдерживать коней, дабы уравнять себя с Друпадой, лишенным возможности маневрировать. Стрелы с треском сталкивались в воздухе, наземь сыпался дождь обломков. Потом тетива в руках у раджи сухо щелкнула, перебитая метким выстрелом Дроны, и Друпада вновь остался без лука.
На этот раз окончательно.
– Я хотел бы снова заключить дружбу с тобой, о тигр среди мужей! Признай, что не-царь может быть другом царей! Поэтому мною, о Друпада, и было сделано покушение на твою державу! Под градом стрел колесница раджи сперва просела еще больше, затем сломались дышла, разлетелся обруч тривены…
Друпада молча подобрал последнюю булаву и тяжко пошел навстречу Дроне.
Он мечтал о рукопашной.
Он мечтал убить или быть убитым.
Увы, Дрона не внял мечтам Панчалийца. Сын Жаворонка поднял лук, подобно тому, как Индра натягивает тетиву на радугу, изготовясь
– Опозоренный кшатрий идет в ад, павший же в бою достоин миров Владыки Благих, - прошептал раджа, прекрасно зная, что Дрона его не слышит.
– Я не могу убить тебя, Дрона, потому что ты брахман, и еще потому… потому что не могу.
Рука Панчалийца скользнула за пазуху, туда, где ждал своего часа маленький нож с костяной рукоят-кой - крохотный кусок металла, несущий избавление от позора.
"Глупо…" - еще успел подумать Друпада.
Вышло и вправду глупо.
В воздухе свистнул волосяной аркан. Тугая петля обвила туловище раджи, притянув к нему руки, лишая возможности покончить с собой.
Дрона, не торопясь, спустился со своей колесницы и направился к плененному Друпаде, по дороге сматывая веревку, но не ослабляя петли-удавки.
"Так, наверное, приближается к мертвым грешникам Петлерукий Яма-Дхарма", - мелькнуло отчего-то в голове Панчалийца.
– Разве ты не знаешь, о достойный раджа, что самоубийство - наитягчайший грех?
– участливо осведомился Дрона, подходя.
– Ты должен быть благодарен мне: я спас твою душу от адских мук!
Друпада заскрипел зубами. От правоты Дроны его буквально выворачивало наизнанку.
– Попав теперь живым во власть своего противника, желаешь ли ты восстановить прежнюю дружбу?
– осведомился Брахман-из-Ларца, пристально глядя на рослого раджу снизу вверх.
"Неужели я пожинаю плоды той встречи?"
Друпада не мог заставить себя поверить в это. Что случилось с рассудительным и бесстрастным, предельно правильным брахмачарином Дроной?
Он ли перед Панчалийцем?!
– О царь, я даю тебе дар!
– разливался меж тем сын Жаворонка.
– Получай половину своего царства! Ты будешь царем на южном берегу Господней Колесницы, я же - на северном. Считай же меня своим другом, Панчалиец! Итак, ты согласен?
Друпада хотел умереть. Жить было значительно труднее и горше. Но выбора ему не оставили.
Что ж, он будет жить.
Он будет ждать.
– Я согласен, - глухо процедил Друпада сквозь стиснутые зубы.
На глаза царя навернулись слезы - кажется, впервые в жизни.
Ты в растерянности стоял перед сгорбленным Панчалийцем и никак не мог понять: что на тебя нашло? Зачем ты сделал все это?! Зачем?!
"…Пойдя навстречу благородному Наставнику Дроне, вняв его обидам и выступая от имени юных правнуков, направил тогда Грозный свои войска под водительством того же Дроны к столице панчалов Кампилье. Подступив под стены города, передали Грозный и Наставник Дрона царю Друпаде, что предлагают ему свою дружбу, которую Панчалиец должен скрепить клятвой верности, однако гордец Друпада отказал им, и пошли тогда войска на приступ Кампильи.