Чёрный день
Шрифт:
— А где он есть, этот штаб? — не сдавался майор. — С нашим передатчиком нас даже в соседних областях не услышат. А с местными силами мы пытаемся связаться на установленной частоте каждый час. Всё без толку.
— Это временные неполадки, — махнул рукой комендант. — Радиопомехи. Ты в школе не учился? Ядерный взрыв вызывает… Но рано или поздно они выйдут с нами на связь, не сомневайся. И вообще, голову себе не забивай. Если оговорено, значит, выйдут.
«Вашими устами да мёд пить», — подумал майор. Самому ему в голову приходили всего два объяснения этой тишины. Первое — все мертвы. Второе — кое-кто уцелел, но они соблюдают радиомолчание, чтобы не стать мишенью
— Захар Петрович, давайте не торопиться, — голос Демьянова звучал так, будто он разговаривает с ребёнком. — Наверху трудно передвигаться, особенно неподготовленным. У нас много пострадавших, дети… А машин крайне мало, и бензина почти нет. Да даже если бы и были… все дороги запружены, не проехать. Да и пешком тяжело будет пробираться сквозь завалы, видимость плохая, а на градуснике уже минус десять. Опять же продукты мы с собой точно не унесём. Чистая вода теперь может оказаться редкостью. И это ещё не всё. Там ведь и постреливают иногда.
— Постреливают? — недоверчиво переспросил генерал. — Кто?
«Я ему пятьдесят раз говорил. И как об стенку горохом. Будто глухой. Он что, думает, нас там хлебом-солью встретят?»
— Лица без определённого места жительства, — хмуро произнёс майор. — Теперь других-то и нет.
Около минуты Захар Петрович хранил молчание. Видимо, в его голове под фуражкой шла напряжённая работа мысли.
Затем он, явно с большим трудом, выдавил из себя:
— Так что будем делать? Мы не можем уйти, это факт. Но ведь не останемся же мы тут жить? Здесь же жить невозможно, ведь так? — В голосе генерала Демьянову послышались жалобные нотки. — Какие будут у вас предложения?
Хвала небесам, он уступил, отказался от идеи немедленной эвакуации. Похоже, не последнюю роль сыграл страх за свою шкуру. Высокий, хотя и не смертельный уровень радиации — это одно, а автоматная очередь из окна — совсем другое. Это даже идиот поймёт.
— Предложение такое, — вновь заговорил Демьянов. — Мы останемся здесь, пока не придут в норму… климатические обстоятельства.
— Это сколько?
— Я тут говорил с одним геофизиком из НИИ климатологии. Не меньше пары месяцев. Возможно, три.
— Да вы в уме? — у генерала чуть глаза на лоб не полезли. — А есть мы всё это время что будем? Запасы ведь не резиновые!
— Об этом я и хотел сказать. Пока окончательно не наступила зима, предлагаю организовать службу продотрядов для систематического пополнения наших запасов.
— Легко сказать, — фыркнул Прохоров. — Чем? Что-то я не видел наверху вагонов, набитых тушёнкой. Может, господ мародёров попросим поделиться?
— Не стоит. Есть у меня идейка, — Демьянов проигнорировал иронию. — Я думаю, на рынке что-нибудь осталось. Можно собрать оперативную группу и наведаться туда.
— Значит, решено, — подытожил комендант с явным облегчением. — Вот и займитесь этим, Сергей Борисович. Хорошо бы сегодня же организовать доставку продовольствия. Мясо, сыр, колбаса. Если наткнётесь на икру, балычок или печень трески, то тоже берите — не пропадать же добру. Да же шпроты и кильку тащите. Кто-нибудь да съест, — Захар Петрович натянуто рассмеялся. — Ну, всё. Считаю наше собрание закрытым.
Не требовалось уточнять, о каком базаре речь. Конечно же, не о ближайшем, на улице Российской. Оттуда всё растащили аборигены ещё в первые дни, похерив радиацию и другие опасности. Да и добычи там было не так много. То ли дело «гусинка».
Там, на Гусинобродском шоссе, рядом со знаменитой Барахолкой, крупнейшим
Были времена, когда эта «гусинка» была единственным приносящим живые деньги предприятием города. На заре девяностых турецкие куртки и золотые цепочки стали настоящим спасением для умиравших с голоду младших научных сотрудников, переквалифицировавшихся в «челноки». Потом ситуация изменилась, в НИИ стали выплачивать зарплату, заработала промышленность, пошёл в гору бизнес; рынок менялся внешне, но своих позиций не сдавал.
Самыми верными его покупателями оставались пенсионеры и малообеспеченные, а также жители окрестных сёл. Первые приходили на своих двоих, последние приезжали на громыхающих реликтах советской эпохи, чтоб купить по дешёвке какую-нибудь хозяйственную мелочь. Даже экономический взлёт начала двухтысячных не сильно подорвал его позиции, хотя базары поменьше уже дышали на ладан, проигрывая конкуренцию огромным бастионам капитализма из стекла и бетона. Но выросшие рядом торговые центры почти не отразились на его работе. Большинство, не желая терпеть толкотню и не без основания опасаясь карманников, ходило в супермаркеты с эскалаторами, видеокамерами наблюдения и автоматическими дверями. Те, кто победнее, продолжали покупать у пёстрых разноязыких обитателей торговых рядов, благо цены там были пониже, да и возможность поторговаться оставалась. Качество же товаров было сравнимым, тем более что в супермаркетах давно изобрели свои, технологичные методы обвеса, обсчёта и втюхивания лежалого товара. Подкравшийся незаметно кризис и вовсе подарил блошиным рынкам второе рождение.
Где ещё было искать еду, если не там? Склады и продуктовые базы сгорели. Те, что далеко от города — разграблены или захвачены шайками грабителей, которые вряд ли поделятся по-братски. А на рынке площадью сорок гектаров наверняка что-нибудь нетронутое да отыщется. Как говорится, «без базара».
Дорога туда в объезд выжженных кварталов руин — ещё полбеды. Проблема была в другом: как не заблудиться в этом лабиринте контейнеров и павильонов?
Майор был уверен, что для цивилизованной части рынка, представлявшей собой современный торговый терминал, карта существовала. Чего нельзя было сказать о стихийно выросших в последние несколько лет рядах, которые и были самым перспективным местом для поиска. Как узнать, в каком из них ненужная дребедень вроде дисков, электроники, солнечных очков и токсичных китайских игрушек, а в каком — бесценные продукты?
Даже если схема и существовала, где её искать? В отделе торговли при администрации? В комитете по землеустройству? Так те точно в эпицентре располагались.
Где подробный план, безусловно, был, так это в администрации рынка. Но туда они соваться не хотели, чтобы не нарваться на конкурентов. Вряд ли такой объект никем не занят.
Но даже если он занят, то никто не сможет контролировать все подъезды и выезды. Действовать надо было быстро, не тратить время на поиски нужных рядов.
Сам Демьянов бывал на базаре не единожды, но давненько — четыре года назад, в тот период своей жизни, о котором он очень не любил вспоминать. Тогда, потеряв и семью, и работу, он наивно полагал, что хуже быть не может, думал, что опустился на самое дно. За это время многое там могло измениться, а уж расположение торговых рядов — почти наверняка. Значит, требовался проводник.