Чёрный фимиам
Шрифт:
Тут судья заметил скорчившуюся на цепи в углу Киргу.
– Надо же… – он не поленился встать и с интересом приблизиться к рабыне. – Стражники говорили, эта дрянь дерзила им даже на допросе, а вы добились от неё смирения и покорности за одну ночь.
Он отпил вина, разглядывая тощую русоволосую девку с острыми неприятными чертами лица и блеклыми синими глазами. Разглядывал, но не видел на её теле следов побоев или насилия. Ничего, кроме ссадин от кандалов.
– Занятно…
Рабыня затравленно смотрела то на стоящего напротив дородного мужчину в дорогих
– Как же он тебя смирил, а?
Вместо ответа пленница только теснее вжалась в стену.
– Это было нетрудно, – спокойно ответил Кьен Тао.
– Слышал, у вас на родине, в саворрийских землях, на дерзких рабов надевают обручи покорности. Уж не это ли вы предприняли?
Кьен Тао рассмеялся.
– Упаси, луноликая богиня, зачем мне такие сложности? Она достаточно умна, чтобы понять: дерзость не пойдёт на пользу. Я прав? – он посмотрел на Киргу, а та сразу встала на колени и поклонилась, касаясь лбом пола.
– Да, господин.
Судья покачал головой, возвращаясь на диван, а обитатель роскошных покоев поставил на стол перед гостем тяжёлый ларец.
– Здесь множество диковин, некоторые из них, уверен, вас заинтересуют, но сначала… – саворриец положил перед собеседником небольшой свёрток. – Девять семян дерева-змеи из Варданских джунглей. Если садовнику удастся их вырастить, ваш сад будет оставаться самым красивым садом Миль-Канаса много лет. Дерево-змея оплетает строения, как лиана, растёт быстро, как трава, цветёт обильно, как олеандр, плодоносит каждый год сочными сладкими ягодами, а по прочности не уступает дубу.
– Надо же… – протянул судья, разглядывая свёрток. – И сколько стоит такая диковина?
– Нисколько, – покачал головой саворриец. – Я не могу обещать, что семена взойдут и, тем более, что им подойдут погода и почва Дальянии. Хотя если ваш садовник так хорош, как о нём говорят… Но всё равно с моей стороны будет обманом взять деньги за такой ненадежный товар.
– А вы многое про меня узнали! – рассмеялся и погрозил пальцем судья. – И про сад, и про страсть к заморским растениям.
– Об этом в Миль-Канасе известно всем, а хороший торговец не пропустит полезного знания. Поэтому городские сплетни нам всегда интересны, – улыбнулся в ответ Кьен Тао. – Кстати, о сплетнях. Город крайне взбудоражен последним боем, все разговоры – о нём. Удовлетворите мое любопытство: почему мечники храма так хотят найти победителя? Говорят, за него даже объявили награду.
– Так и есть, так и есть, – покивал собеседник. – К сожалению, интерес мечников – это интерес Храма. А интерес Храма – это дела Храма. Городские власти принимают волю государя далера и его брата и следят за её исполнением. Не оспаривают и не обсуждают. Поэтому, увы, ответа на ваш вопрос у меня нет.
– А я-то решил, что ловят его за убийство… – протянул обитатель покоев.
– Нет, – отмахнулся судья. – Железный Лоб умер только к вечеру. Значит, убийства на круге не было. Боец чист перед законом. Собственно, потому награду объявил
– Тогда это прекрасно! – оживился саворриец. – Не затруднит ли вас сообщить мне, если вдруг этого человека схватят и доставят в тюрьму? За такую услугу я буду крайне благодарен.
– Непременно сообщу, – покивал гость. – Но вынужден предупредить: мечники не держат тех, кого схватили, в городской тюрьме. Если они поймают чужака, то препроводят в Храм.
– Тогда, возможно, вы знаете здравомыслящего человека в Храме, с которым я мог бы побеседовать? – не собирался отступать собеседник.
Гость посмотрел пристально:
– Откуда такой интерес к простолюдину, дерущемуся на кругах?
– Я много странствую, и частенько мои путешествия крайне опасны, потому сильный доверенный человек в них очень полезен. Я бы хотел нанять его.
– Понимаю, понимаю... Знаете, при Храме есть служитель по имени Иджен. Найти его можно в людских. Он – старший над слугами, следит за запасами и всяческими суетными делами. Уверен, сей достойный муж с удовольствием послушает ваши рассказы о дальних странах, почти наверняка что-то купит. Ну и может поспособствовать в делах. Он очень скромный человек, живущий только нуждами обители.
– Благодарю, – саворриец, наконец, коснулся крышки ларца, стоящего всё это время на столе. – Но я отнял слишком много вашего драгоценного времени пустыми разговорами. Прошу, смотрите товары, выбирайте. Как первому покупателю в этом славном городе предложу вам самые приятные цены.
* * *
Сингур дремал под мерный шелест листвы за окном. Он словно отдыхал за все долгие годы неволи, когда спать ему или нет, решал кто угодно, кроме него. А ещё ничего не снилось. Но самое странное – не было приступов боли, неизбежных после фимиама. Не было изматывающей муки, когда казалось – гнутся и ломаются кости, рвутся жилы, лопается кожа.
Впрочем, он знал почему. Просто скоро придёт его время.
Когда фимиам подбирался близко к сердцу, тело делалось менее чутким к страданиям. Казалось, будто становится лучше. Но это всегда было началом конца. И пусть. Не такое уж плохое завершение жизни. Главное – успеть сделать необходимое.
На миг в голове Сингура промелькнула мысль, что Нелани может обмануть, оказаться самой обычной воровкой, слабой на передок. Но тут же перед глазами возникла тонкая, ровно мерцающая изумрудная нить, тянущаяся на улицу, и мысль ушла.
Нужно придумать, как устроить Эшу. Времени осталось мало, следовало торопиться. Вот только именно теперь торопиться было нельзя.
Он размышлял обо всём этом в ленивой полудреме, когда на улице послышались уже знакомые лёгкие шаги. Летящую беспечную походку Нелани было сложно спутать с чьей-то другой. Вот скрипнула калитка, дрогнули ветви винограда над входом, хлопнула дверь дома.
– Я бегать – он валяться! Я носить тяжесть – он валяться! – возмутилась шианка, заходя в комнату. – Я прийти – он даже не открыть глаза!