Чёрный фимиам
Шрифт:
Перстень жреца на безымянном пальце потеплел, словно ободряя, и Сингур, не останавливаясь, шагнул прямо в искрящееся марево.
* * *
Всю ночь старшие жёны смотрели на безумный хаос нитей. Не объясни им Тинаш, что происходит, даже они – опытные и привычные ко многому – могли бы испугаться.
Иногда далер осторожно, так, чтобы изумрудные искры не заметили, присматривался к Нелани. Та спала беспокойно
Утром многоликие сообщили, что хаоса в мерцании Сети больше нет, и тогда Тинаш приказал верным слугам поставить на каждом выходе к храмовой площади десяток спешников с мечником во главе. Также было велено не пускать туда людей. Кроме одного. Впрочем, он уже не был человеком.
Сингур стал магом. И несложно было догадаться, куда он пойдет, когда узнает, что обеих его женщин забрал Храм.
Ждать пришлось недолго. В квартале рукодельниц буквально полыхнуло силой, а потом эта сила двинулась к Храму.
Тинаш не вмешивался, но мечники, рассеянные по Миль-Канасу, выходили туда, где прошел Сингур. И то, что они видели, несколько успокаивало. Он не тронул ни одного человека, не выместил свой гнев и страх ни на живом существе, ни на бездушной вещи. Его ярость полыхала и ревела, но не владела им.
Это был хороший знак. Самоконтроль говорил о том, что новообращенный маг не сошел с ума и не превратился в жестокое чудовище. Случись нечто подобное, у Дальянии, помимо просыпающегося Миаджана, появился бы ещё один враг...
Пока Тинаш об этом размышлял, воздух пришёл в движение, стал упругим и зыбким.
Сингур воспользовался предложенным ему путём магии. Не испугался, не растерялся, всё понял правильно.
* * *
В этот раз он не почувствовал прикосновения чужой силы и своей уязвимости от неё. Вместо этого Сингур словно завис в воздухе – без опоры под ногами. Однако откуда-то он точно знал, что, если захочет, сможет вернуться назад – на площадь, сможет выйти из этого мерцающего марева именно там, где вошёл. А может, там, где захочет. Но он не собирался бежать.
Легко, одной лишь мыслью, Сингур толкнул себя вперёд.
Он снова оказался в том же самом зале. Здесь ничего не изменилось. Ну разве только в одной из колонн появилась глубокая выбоина. А вот напротив теперь стоял совсем другой человек. То есть нечеловек.
Стоял, беспечно опустив руки, словно приглашая к нападению.
Точно так же стоял перед купленными рабами ланиста в Шиане, отбиравший подходящих для гладиаторской выучки. Чуть в стороне от него находился стол с оружием. Ланиста предложил (а охранники перевели всем, кто не знал шианский) взять оружие и напасть на него. Кто одолеет – свободен. Стоит ли говорить, что никто в тот день не получил вожделенной воли? Ведь никто не смог даже коснуться противника. Тот, безоружный, легко расправился с каждым нападавшим.
Это внезапное воспоминание заставило
Вот только этот самый противник по-прежнему стоял и молчал. Не предлагал боя. А ведь и стол здесь тоже был, однако на нем было не разнообразное оружие, а угощение: кувшин с вином, стеклянные кубки и большие блюда с изысканными яствами.
– Ты ждал меня, чтобы молчать? – наконец не выдержал Сингур.
– Нет. Я ждал тебя, чтобы поговорить, и рад, что ты тоже этого хочешь, – ответил стоящий напротив мужчина.
– А где другой? Который был тут вчера?
– Умер. Ты сломал ему ребра, они распороли легкое. Он кашлял кровью, – спокойно сообщил незнакомец.
– Ты так спокойно об этом говоришь, – Сингур понял, что вот теперь схватки уж точно не миновать.
– А как я должен об этом говорить? Брат ушел на перерождение. Но перед этим просил меня извиниться за его ошибку, из-за которой между вами возникло… непонимание, – собеседник довольно быстро подобрал нужное слово.
Вот, значит, что. Перерождение. А те двое, которых он убил в Миаджане, тоже переродились?
– Вижу, тебя это не удивляет? – полюбопытствовал незнакомец.
Сингур оставил вопрос без ответа, только спросил:
– Как тебя называть?
– Здесь все зовут меня далером. Я – правитель Дальянии. Но ты можешь называть Тинашем, это имя дала мне мать. Много веков назад.
– Надо же, какая честь. А то, что вы бессмертны, я уже понял, – ответил Сингур.
– Не «вы», – поправил его собеседник. – Мы. Разве ты ещё не понял, что перестал быть человеком? Ты пришел ко мне дорогой, закрытой для людей. Вчера мы все ошиблись. И мой брат, и ты сам. Ты принял его за врага, он тебя – за необычного, но всё же человека. Присядем? Нам есть о чём побеседовать.
По-прежнему настороженно, не выпуская Тинаша из вида, Сингур оглядел зал. Кроме них двоих, здесь никого не было. Совсем. А возле стола ожидали собеседников не мягкие кресла, с которых попробуй быстро вскочи, но стулья. Казалось, обмана нет. Даже новообретенное чутьё и мерцание, на мгновенье вспыхнувшие в воздухе, не показывали опасности. Неужели с ним правда хотят договориться?
– Что с моими женщинами?
Собеседник ответил:
– С ними обращаются почтительно, тебе не о чем беспокоиться. Шианку Нелани Храм выкупил вчера у «Четырех лун» и дал свободу. Она ждёт встречи с тобой. Ты прямо сейчас без труда можешь проверить правдивость моих слов. Просто представь её – и всё поймёшь сам.
Сингур, по-прежнему относящийся с недоверием ко всему, что ему говорили, всё-таки сделал, как предлагал Тинаш. Для этого ему даже не понадобилось прилагать каких-то усилий, он просто вспомнил кошачью зелень глаз на тёмном лице – и тут же увидел. Увидел её! А она увидела его! Он будто вправду оказался с ней рядом в каком-то богатом покое, но рассмотреть ничего толком не успел, потому что от удивления его швырнуло назад. И все-таки Сингур успел ощутить радость женщины и её безмятежность.