Черный флаг
Шрифт:
Я легко увернулся от удара — лишь облачко пыли взвилось у меня из-под ног — и резко выбросил вверх правый кулак, угодив Джулиану точно под челюсть. Мой противник громко вскрикнул от боли. Дерись мы один на один — победа была бы уже за мной, но ему на помощь вовремя пришел Том Кобли. Я успел заметить его лишь краем глаза, и времени увернуться уже не было. Ошеломляющий удар пришелся мне прямо в висок.
Покачнувшись, я повернулся лицом к новому противнику, при этом мои кулаки начали молотить воздух намного чаще, чем мне бы того хотелось. Я надеялся, что смогу случайно кого-нибудь зацепить — стоило мне вырубить одного из них, и шансы бы уравнялись.
Он размахнулся и врезал мне в подбородок, чуть не сбив с ног — меня аж развернуло. Шляпа слетела у меня с головы, волосы лезли в глаза, я был весь растрепан. И, кто бы вы думали, решил вступить в этот момент в драку, пнув меня сапогом? Червяк Сет Кобли — да еще подбадривая при этом криками своего папашу и Джулиана. Маленькому выродку повезло — он попал мне прямо под дых. Потеряв равновесие, я оступился — и растянулся на земле.
В драке сразу с тремя противниками падение — это худшее, что может с тобой приключиться. Упал — тебе конец. Сквозь частокол их ног я снова увидел одинокого всадника, ехавшего по дороге. Теперь он был моим единственным шансом выжить в этой передряге. Но то, что я увидел, заставило мое сердце в отчаянии замереть. На лошади ехал вовсе не торговец или другой мужчина, который мог спешиться и рвануть мне на помощь. Нет, всадником, на мою беду, оказалась женщина. Правда, она ехала не в дамском седле и сидела на лошади по-мужски, но перед нами оказалась леди. На ней была шляпа и светлое летнее платье. "Какая красавица," — это было последнее, что я успел подумать прежде, чем сапоги Кобли загородили мне обзор и сверху один за другим посыпались удары.
К несчастью, спасти меня эта красота не могла.
— ЭЙ! — вдруг услышал я, — вы, трое! Прекратите немедленно!
Они повернулись, чтобы посмотреть на нее. Все мои противники проворно сняли шляпы и поспешно выстроились в ряд, чтобы загородить меня — я, кашляя, лежал в пыли.
— Что здесь происходит? — требовательно спросила она. По голосу я понял, что женщина молода и, хотя и не из знатной, но явно хорошей семьи. Пожалуй, даже слишком хорошей, чтобы разъезжать по дорогам в одиночку.
— Просто хотели преподать урок хороших манер этому малому, — проскрипел Том Кобли, запыхавшись.
Да уж, тяжелая на его долю выдалась работенка — запинать меня до полусмерти.
— Неужели вы только втроем можете с этим справиться? — парировала она. Теперь я наконец смог ее увидеть. Девушка показалась мне вдвое красивее, чем на первый взгляд. Она сердито уставилась на Кобли, а те, в свою очередь, уже совсем присмирели.
Девушка спешилась.
— И главное, что вы сделали с этой юной леди? — поинтересовалась она, указав на все еще пьяную девчонку, которая так и сидела на земле, слабо соображая, что происходит.
— О, мэм, это просто наша юная подружка. Она немного перебрала.
Девушка помрачнела.
— Она вовсе не ваша подружка. Это наша служанка, а если я не верну ее домой до того, как моя мать обнаружит, что она тайком улизнула, то станет вдобавок и бывшей служанкой.
Она многозначительно обвела взглядом троих мужчин, стоявших перед ней.
— Я прекрасно знаю вашу мужскую натуру,
Кланяясь и шаркая ногами, Кобли вскарабкались на свою телегу, и вскоре их и след простыл. Девушка подошла ко мне и, опустившись на колени, заговорила:
— Меня зовут Кэролайн Скотт. Наша семья живет в Бристоле, на Хокинс-лейн. Я отвезу тебя туда, и мы сразу займемся твоими ранами.
— Простите, сударыня, но мне нельзя в Бристоль, — сказал я в ответ, встав и попытавшись состроить ухмылку. — Меня работа ждет.
Она встала.
— Понимаю. Скажите, я верно оценила обстановку?
Я поднял свою шляпу и начал отряхивать ее от пыли. Теперь она была совсем расплющена.
— Да, все верно, сударыня.
— В таком случае, примите мою глубокую благодарность. То же сделает и Роза, когда придет в себя. Она, конечно, девица своевольная и не самая послушная прислуга, но я все равно не хочу, чтобы она пострадала из-за своего дерзкого нрава.
"Вот настоящий ангел", — решил я тогда для себя. Когда я помогал девушке поудобнее расположиться в седле — она все время заботливо поддерживала Розу, которая, так и не протрезвев, мешком свисала с шеи лошади, — мне в голову неожиданно пришла одна мысль.
— Скажите, сударыня, мог бы я увидеть вас еще раз? И поблагодарить вас как следует, когда я успею привести себя в божеский вид?
Она одарила меня взглядом, полным сожаления.
— Боюсь, мой отец не одобрит, — сказала она, тряхнула поводьями и направилась домой.
В тот день я встретил закат, сидя под соломенной крышей нашего домика и глядя поверх пастбищ куда-то вдаль. Обычно мне приходили в голову мысли о собственном неизбежном будущем, и я размышлял, что лучше: бежать от него или все же бороться.
Но тем вечером я думал о Кэролайн. Кэролайн Скотт с Хокинс-лейн.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Через два дня меня разбудил крик. Впопыхах я натянул штаны и выскочил из комнаты в незастегнутой рубахе, натягивая сапоги на босые ноги. Я узнал этот крик. Он принадлежал моей матери. Скоро ее крики затихли до плача, уступив место бранной речи отца. Бранной речи человека, который в итоге оказался прав.
После того, как я подрался у "Старой дубинки", я вернулся в таверну, чтобы сделать что-нибудь со своими порезами и синяками. Чтобы заглушить боль, так сказать. И что могло с этим справиться лучше, чем выпивка или две? И вот, когда я наконец вернулся домой, я был в том еще состоянии. Когда я говорю "состояние", я имею в виду "состояние", как если бы говорил о человеке, который выглядел так, словно принял участие не в одной войне — и я принимал, если судить по синяками на лице и шее и по одежде, порванной тут и там. Но еще — как если бы я говорил о человеке, который перебрал с выпивкой.
И то, и это разозлило отца, и мы поругались, и мне стыдно признаться, что я не выбирал слова в присутствии матери. Конечно, отец взбесился, и за это я ощутил тяжесть его руки. Но его по-настоящему вывело из себя то, что пьяная драка, как он назвал ее (потому что он не понимал, что я защищал честь леди, и что он сделал бы то же самое на моем месте), случилась в рабочее время. Он видел их, изнуренных работой, и меня, напивавшегося и дерущегося, порочащего доброе имя Кенуэев, и в данном конкретном случае припасавшего еще больше неприятностей на будущее.