Черный фотограф
Шрифт:
Из этого Леня сделал вывод, что отец Саши служит на складе в одной из военных частей, которые чаще, чем грибы, разбросаны по всему Подмосковью. Очевидно, для того, чтобы он согласился снабжать ореховскую группировку тротилом, бандиты и похитили сына, — только это могло заставить отца Саши пойти на контакт.
Теперь Кореец ждал только первой поставки взрывчатки, чтобы удостовериться, что офицер действительно готов работать с ними. Если первая поставка состоится, то тогда ему придется согласиться и на все последующие из опасения, что в отместку
Но поставка задерживалась. Охранники узнали об этом из уст Быка, который приехал узнать, в каком состоянии находится пленник.
— Ну что, Бык? — проворчал Хамаз. — Долго мы будем еще сопли ему вытирать? Надоело уже здесь сидеть, настоящего дела хочется.
— Когда скажут — хватит, тогда и прекратишь.
— Что там папаша его? Вроде согласен был, а чего ж теперь тянет?
— Да не знаю, все что-то у него не получается… То, говорит, не может никак фальшивую накладную оформить, то тротила на складе мало, на учения все истратили, то ревизия началась и надо ждать, когда она закончится.
— А Кореец что?
— Кореец дал ему последний срок, до завтра. Если завтра ничего не достанет, придется принять меры.
— Пацан? — понимающе спросил Хамаз.
— Да, — кивнул Бык. — Попугаем… Чтобы быстрее шевелился.
Сыщик, насторожившийся было после многозначительного вопроса, опять успокоился. Просто они хотят припугнуть отца. Хотя он и так, наверное, места себе не находит от тревоги и страха за жизнь сына. Наверное, следует ожидать что-то вроде звонка с угрозами и демонстративного плача ребенка в трубку. Это должно произвести сильное впечатление на родителей, которые томятся в безвестии и с ума сходят от беспокойства за судьбу ребенка.
Может быть, сюда приедет сам Кореец? Момент важный. Уж тогда Леня не упустит его! Все кадры, свидетельствующие о причастности шефа «орешков» к похищению мальчика, будут один к одному.
Но на следующий день Бык приехал, как всегда, один.
— Скоро нас отсюда снимешь? — спросил Штырь, сегодня была его очередь сторожить мальчика. — Что Кореец говорит?
Вместо ответа Бык протянул ему нож:
— Вот что Кореец сказал. И приведи мальчишку. Ты отрежешь ему ухо — пошлем его отцу. Таков приказ Корейца.
Штырь оторопело смотрел на своего главаря и растерянно качал головой:
— Ты что, Бык? Не… Я, что ли? Не, я не могу… Нет, Бык, ты пойми. Только не пацана…
Бык холодно посмотрел на него и спокойно сказал:
— Таков приказ, Штырь. Исполняй. Ты знаешь, что будет, если откажешься. Лучше не отказывайся.
Долговязая фигура в окне покачивала головой, отступая в угол, невидимый для наблюдения.
— Не могу, Бык. Хоть убей меня, не могу я пацана тронуть, — приглушенно бормотал голос в наушниках. — У меня такой же дома бегает… Это как если бы я своего сына… Ну пойми,
— Бери нож и не разговаривай. Тащи мальчишку!
Штырь отбросил нож и повалился на колени, крича почти в истерике:
— Не могу, не могу я!.. Пусть Хамаз. Я не могу!
Бык плюнул и с презрением сказал:
— Хуже бабы. Ну, твое дело… Отвечать перед самим Корейцем будешь.
Он набрал номер телефона и вызвал Хамаза.
— Особое задание, — предупредил он. — Штырь отказался.
Хамаз прибыл через полчаса.
— Веди пацана, — спокойно сказал он, выслушав, что ему предстоит сделать.
Штырь привел упирающегося заплаканного Сашу. Мальчик обводил своих сторожей испуганным взглядом. Кажется, он слышал, что с ним должны сделать, но не верил в это и находился как будто в шоке. Сам Штырь старался не смотреть на ребенка, отводил взгляд и страдальчески морщился. Видно, он один из всех еще не потерял то человеческое, что в нем когда-то было.
— Ну давай, чего тянуть, — хмуро проговорил Бык. Ему вся эта история стала надоедать. Такое нечасто бывает — один из самых доверенных людей не выполняет приказ, впадает в дурацкую сентиментальность. Теперь попадет и самому Быку, и Штырю. Быку за то, что допустил моральное разложение подчиненного. А Штырь… Его судьбу решит сам Кореец.
Хамаз взял в руку нож, холодно блеснувший при свете электрической лампочки, проверил пальцем лезвие и, как молния, бросился к мальчику. Полоска металла ослепительно блеснула над головой. Саша закричал и схватился за ухо. По его щеке и по руке текла алая кровь.
— Вот сволочи! — ошеломленно прошептал Леня, опуская объектив. Он в пылу работы забыл об эмоциях и только теперь дал им волю, бессильно сжимая кулаки. — Вот зверье!
Бык достал бутылку водки и смочил ею какую-то более-менее чистую тряпку.
— На, приложи, — бросил он брезгливо Штырю.
Штырь притянул к себе мальчика, зашедшегося криком, еле оторвал его руки, зажимавшие рану, и быстро приложил тряпку к голове. Саша дернулся от обжигающей боли и вырвался из цепких рук. Леня увидел мельком, что верхней части уха уже не было, но мочка, видимо, уцелела.
Спокойный Хамаз тем временем тщательно заворачивал отрезанную часть уха в полиэтиленовый пакет. Штырь еще шептал что-то успокаивающее мальчишке, а Бык набрал номер телефона и доложил:
— Все готово, выезжаю. — Он положил трубку в карман и сказал повелительным тоном: — Штырь, ты со мной. Хамаз, присмотришь за парнем. Если что, дашь ему водки, пусть заснет. Скажи, что завтра домой поедет, может, успокоится.
Они уехали. Хамаз решил проблему с ребенком, который стонал от боли, просто. Он напил ему полный стакан водки и, протягивая его, пригрозил:
— На, пей, не то второе отрежу.
Испуганный мальчик, задыхаясь и кашляя, выпил, после чего был заперт в комнате, а Хамаз, опустошив до дна всю бутылку, завалился спать на единственной кровати.