Черный Гиппократ
Шрифт:
— На каком месте? — в голосе Анжелы послышалась радость.
— На нашем… — Пустовит уже был уверен, что попал в точку.
Рыбка заглотнула наживку:
— Это там — возле булочной? Но я же не успею, Артур! Это слишком далеко. И так неожиданно…
Но Пустовит здесь повесил трубку и забрался в салон «рафика». Закрыл дверцу, потер ладони:
— Все! Наша сучечка!.. Теперь, водила, за тобой дело. Покажешь высший пилотаж.
Водитель развернул машину, остановился несколько
— Прохожих многовато. Кабы позднее!..
Пустовит зашипел:
— Позднее ты ее из дома не вытянешь — малолетка. Папа с мамой не пустят!
Спустя пять минут Анжела выскочила из подъезда. Пальто на ней было не застегнуто, шарф свисал до земли; вязаная шапочка — сдвинута набок. Девушка побежала куда-то вдоль по улице.
«Рафик» медленно покатил за Анжелой.
Башкиров покосился на Пустовита, любопытствовал:
— Ты ее на мед пригласил, что ли? Чего она несется, как угорелая?
— Свидание назначил, — фельдшер. — Какого-то Артура она любит сильно! Ишь несется! Икорки так и мелькают…
Водитель все озирался:
— Где ж ее срезать-то? Очень людно?
— Давай пока за ней, — обронил Башкиров.
Анжела добежала до остановки такси. Нырнула в салон к какому-то частнику — в вишневого цвета «тойоту».
— Смотри, не упусти! — предупредил Пустовит. — Эти на иномарках быстро катаются.
Водитель взглянул на фельдшера исподлобья:
— Наша будет, коза, отвечаю.
«Тойота» рванула вперед, но «скорая» не отставала. Вода из-под колес расплескивалась веером.
Маргарита и медведица-санитарка сидели в сестринской за столом. Самовар, только что выключенный из розетки, еще пошумливал. По радио передавали какой-то концерт. Маргарита прибавила звук, стала выкладывать на стол бутерброды из целлофанового пакета, выставила баночку с вареньем. Взглянула на часы.
— Варенье у меня непростое, Соня, — похвастала Маргарита. — Ты еще не пробовала такого.
Санитарка зевнула.
— Всякого пробовала уже. Чего только не пробовала…
В это время Нестеров прошел по коридору мимо их приоткрытой двери.
— Кому там не лежится! — перестала зевать санитарка. — Время позднее уже…
— А такого не пробовала!.. — Маргарита открыла баночку — Апельсиновое.
— Апельсиновое? — удивилась санитарка Соня. — Кажется, и правда, не пробовала.
— Запах-то какой! — улыбнулась Рита. — Аромат. Когда я его варила, на запах пол-общаги сбежалось. С ложками.
Нестеров подошел к двери гардероба, тихонько подергал за ручку. Было заперто, конечно… Он слышал, как Маргарита заговаривала зубы санитарке. Нестеров приподнял дверь
— Апельсиновое? — потянулась носом к баночке Соня.
Маргарита поворачивала в баночке ложечкой:
— Сложность в том, что сварить его надо, не нарушив долек. В этом и искусство.
— Как это? — Соня навалилась мощной грудью на стол, и тот жалобно скрипнул.
— А вот смотри, долька от дольки легко отделяется. Все сохранилось в целости…
Соня ухмыльнулась:
— Долька-целка, значит! Ну ты искусница!..
— Они как янтарные, смотри… — Рита все поворачивала в банке ложечку; лучи электрического света пронизывали дольки насквозь и играли янтарными искорками.
Санитарка Соня, будто завороженная, следила за этими искорками. И все вдыхала чудный запах.
…Нестеров потянулся в темноте к выключателю и задел рукой за швабру. Швабра со звонким веселым стуком упала на кафельный пол…
Соня вздрогнула:
— Да что там за леший не угомонится! — она сняла со стола свои внушительные телеса, намереваясь, видно, продефилировать к двери.
— Сиди, я посмотрю… — Рита сунула санитарке в руку ложку и легкой ласточкой выпорхнула в коридор.
Нестеров оглянулся, подмигнул ей и вошел в гардероб.
Рита вернулась в сестринскую:
— Все нормально. В умывальной сквозняк… Смотри, как свет в дольках играет! Красота!..
— Чиво смотреть! Есть нада! — и Соня подцепила ложкой верхнюю дольку.
…Владимир быстро переоделся, перекинул через руку плащ и тихонько выскользнул из гардероба; щелкнул выключателем, поставил на место дверь.
Минут через десять он уже трясся в полупустом автобусе. В карманах не нашлось денег даже на билет. Ехал без билета… Какая-то девушка на него озиралась. Нестеров подумал: она озирается потому, что от него, наверное пахнет больницей. Возможно, он ошибался. Трудно бывает понять, что на уме у молоденьких девушек.
Пустовит дышал в затылок шоферу:
— Не упусти. Слышь! Сиди у них на хвосте крепко… Там водила, должно быть, матерый. Гляди, как крутит!..
— Не боись, Коля! Наша будет… — обещал шофер, ловко лавируя между машин.
— Мигалку включи!
Башкиров вмешался:
— Не надо мигалку. Внимание только привлекать. Не уйдут.
Переехали через мост.
Пустовит припомнил:
— Она про какую-то булочную говорила. Поглядывай! Наверное, скоро приедем.
— Мало ли в Питере булочных! — водитель ловко крутил баранку. — И вообще, Коля, сиди тихо. Мешаешь работать. Я же в твой саквояж не лезу — не лезь и ты в мой…