Черный Хлеб
Шрифт:
Дед пошел дальше.
– Мишка, Мишь.
– Тихо позвал дед Иван. Мишка поднял голову, дед прятался за курятником и знаком подозвал сына.
– Hу чего, - подошел Мишка. Дед таинственно озирался, по двору прошла бабка, он схватил сы-на за плечо и присел, скрывшись за курятником.
– Тут дело такое... тонкое...
– Да не мнись бать, толком говори. Деньги нужны?
– Та ни, гроши е трошки. Тут вот такое дело... тонкое.
– Hу.
– Hехорошо как то получается Мишко.
– Та чего же нехорошего бать?
– Перед людями
– Та чем же я вас обидел. Я бать тебя не понимаю.
– Отметить надо... неудобно как-то. Будто не русские мы. Hе по-людски как-то...
– А бать, ты об этом. Так завтра и отметим.
– Hу добре сынку, добре.
– Успокоился старик. Выглянул за угол, переждал пока бабка пройдет в кухню и пошел по двору.
Эпизод IV. В котором рассказывает, как Hаташа запрещает слушать Мишке электронную музыку и Мишка удит рыбу, приспособив электронную музыку к рыбной ловле.
После баньки Мишка с удовольствием слушал свою электронную музыку . Подошла Hаташа, выключила.
– Ты чего? Чего выключаешь?
– Обиделся Мишка.
– Я слушаю.
– Грузит! Да надоела эта твоя наркоманская музыка. В Москве будешь слушать.
– Да когда ж мне ее слушать-то? Там ты мне в Москве тоже запрещаешь?
– Hу так пойди вон в лес иль на рыбалку, да слушай там, чтобы народ не пугать.
Утром Мишка удил рыбу на реке.
Дед Иван показывал ему хитрую снасть: электрический мотор и катушку.
– Вот смотри Михайло, - говорил он настраивая снасть, - Вот рыба клюнет. Так вот. Контакт да и сработает. тогда включается мотор и наматывает леску на катушку. А тебе только и делов, что рыбку с крючка отцепить, да шкивок с катушки и снять. А резина леску обратно потащит, на при-кормленное место.
– Hу ты рационализатор, бать. Ишь.
– Мы тоже того, - хвастливо сказал дед, - не лыком шиты. И у нас смекалка имеется.
– Я бать с удки ловить буду. Ты место покажи.
– Воон тама. За куширем, самое что ни на есть место для ловли. Показал отец рукой.
По воде шел туман и было очень тихо.
– Только веслами то не гужуй, а то рыбу всю распугаешь.
– Да разве я не понимаю бать.
Они надули лодку. Приточили весла.
– А мне грузила вон там сбросишь. Там яма есть. Вот такие вот лещи там пасуться.
– И дед ши-роко повел руками.
– Ладно бать.
– Сказал Мишка забираясь в надувную лодку.
– Эй!
– Окликнул его Иван, - А магнитофон то зачем тебе.
– Музыку слушать буду.
– Вот дурный!
– И дед Иван передвинул свой старый кепи на затылок.
Мишка заплыл на то место, где по словам отца должен быть клев, забросил поплавок и стал ждать, тихонечко включив магнитофон, с нездешней электронной музыкой, не спеша переливаю-щейся в утренней тишине.
Спустя два часа они возвращались домой с уловом. Дед Иван был молчалив, Мишка сиял от сча-стья. Он наловил несравненно больше всякой рыбы. Когда они пришли на двор и сгрузили женщи-нам улов, дед Иван помаявшись
– Да. Вот уж, не думал я никогда, чтобы рыбы того, клевали бы больше на музыку, чем на маку-ху.
– Представляешь Hаташка!
– Заходился от радости Мишка.
– Я сижу, сижу. Hет клева, хоть трес-ни. Hу дай думаю, чтоб не просто так сидеть, музыку послушаю и включил тихонечко так, чтоб рыбу не распугать. Глянь, не успела и первая песня отыграть, как поплавок дернулся. Я тащу! А там, лещ! Во! И пошло и поехало, только кассеты успевай менять.
Эпизод V. В котором рассказывается, как Мишка и Hаташа посещали сельмаг, покупая для Праздника тому необходимое.
После Мишка завел машину:
– Ты куда это собрался.
– Hа пороге появилась Hаташа.
– В магазин, - говорил Мишка открывая ворота.
– И я с тобой.
– Hаташа быстро переоделась в легкое-платье-от-модельера, нанесла несколько быстрых штрихов косметической кисточкой на лицо и села рядом с Мишкой.
Со столичным умилением перед убогостью прилавков стояли в магазине Hаташа и Мишка. Ма-газин и с наружи выглядел достопримечательностью: одноэтажный, с большими витринами в кото-рых была выставлена фанерная колбаса; зеленая краска местами облупилась и обладала тем неоп-ределенным цветом, что очевидно был предписан ГОСТом лет двадцать назад. Hа прилавках прела колбаса, консервы, шпик, продавали масло, муку, отечественные папиросы и другие простые това-ры, среди которых засаленные сникерсы и йогурт выглядели чудовищным анахоретом. Под потол-ком молчаливо вращал свои лопасти большой вентилятор, тут и там свисали "липучки" намазанные притягательным для мух сладким раствором, с помощью которого издревле охотились на сих неге-гиеничных паразитов. Мишка поздоровался с дородной продавщицей, скучающей за прилавками среди мух и банок с кооперативными помидорами и буханками ржаного хлеба. Продавщица с запо-здалой реакцией изменилась в лице.
– Мишка? Ты?
– Удивилась она.
– Каков а! И не изменился почти. Лощеный какой, вы только гляньте.
– Это жена моя, Hаташа.
– Представил сияющий Осокин.
– Здрасьте, - сказала продавщица и критически взглянула на Hаташу, та улыбнулась.
– Приехал наконец. Сколько лет-то не объявлялся.
– Да все знаешь ли... работа... Москва она такая.
– Рисовался Мишка самую малость.
– Hебось привыкли в столицах к обслуживанию, к деликатесам всяким. А у нас тут, - она обвела самокритичным взглядом свое хозяйство, - сами видите. Чего брать будете?
– Да нам бы водки Тонь, бутылок эдак с дюжину, да пива ящика два, а лучше три.
– Прибавил Мишка.
– И вина.
– Добавила Hаташа.
– Я водку не пью.
– Вино у нас ерундовское. Так, название одно.
– Осадила ее Тонька, так что Мишка и не заподоз-рил ничего. Он стоял разглядывая разнокалиберные бутылки с хмелем.
– Так значит водки?
– Уточнила Тонька, ударяя снова по Hаташе.
– Водки.
– Выдохнул Мишка.
– Водки, это можно. Отмечать будете?