Черный хлеб
Шрифт:
К моему удивлению, Том от денег отказался.
— Мистер Ламберг, мне нравится Натали, я бы хотел с ней встречаться, если вы не против? Клянусь, я не сделаю ей ничего плохого, и, если она будет против — тут же оступлюсь, — его тон был спокойным и деловым.
— Том, мне главное, чтобы она была здорова. У нее был срыв, когда она ушла в себя на два года. Не хочу повторения, — с сомнением сказал я.
На этой волне я и улетел в Россию, решив проверить на месте, как идут дела у моих детективов.
Иркутск встретил
Я дал команду готовить встречу с Романовским. Через неделю Петкин, с помощью своих коллег по службе, встретился с ним в подземном паркинге в его же доме. Один из охранников стоял на страже, второй отключил камеры видеозаписи.
Место для встречи Романовский выбрал сам. У него на Байкале была небольшая частная гостиница, где гарантированно не было прослушки. Там же у него были легкие яхты для рыбалки и прогулок.
Мы сняли номера и оплатили полный комплекс — рыбалки, бани и экскурсий. Пятидневная прогулка по озеру была неожиданно шикарной. Нам показали Байкал в его лучшем виде, в прекрасную погоду. Мы прошли до северной части острова Ольхон, ловили рыбу — правда почти ничего не поймали. Капитан яхты каждый день, либо у рыбаков прямо с лодок на озере, либо заходя в деревни. покупал нам свежую рыбу.
Готовили на берегу — коптили в специальной сборной коптильне, навроде мангала, запекали на решетке, варили уху. Ночевали в палатках, вечером у костра сидели в куртках — с озера дул ледяной ветер. Вода для купания была не просто холодной — обжигающей. Леха, выпив водки, начал бахвалится
— Я сибиряк, я в Енисее купался, — разбежался и нырнул с борта. Через секунду выскочил с воплем.
— Бл… дольше летишь! Протрезвел сходу, наливайте скорее — ему налили, дали бушлат.
Местные ухмылялись. Им такие лихие туристы были знакомы, каждый второй лез в воду и вылетал как ошпаренный — вода то 16 градусов в июне, немного прогреется к июля-августу, но и то местами, в мелководных заливах.
Утром мы зашли в небольшой порт, на яхту неожиданно поднялся Романовский, один, без охраны, в рыбацкой робе.
— Ну, здравствуй Петр Сергеевич, вот и свиделись…
— Здравствуй, Лев Александрович, зови как прежде — Петром, чай не на приеме. Я ждал, что ты приедешь еще восемь лет назад… Где поговорим?
Для разговора нас высадили на пустынном берегу. Нам раскинули тент от солнца, накрыли столик, поставили складные походные шезлонги. Яхта ушла от берега. Мы налили виски, молча выпили.
— Так как вышло Петр, что алмазы повез Игорь, ты предал нас, и себя в том числе? Рассказывай, хочу понять.
Петр сгорбился, потер руки.
— Давление было на меня со стороны местной власти, я думал справлюсь, не говорил тебе. А здесь прихожу домой, а моей дочери нет, — он помолчал, — а ей было 12 лет. Я
— Ну что папаша, кино понравилось? Хочешь продолжение? Нас здесь много, твоя лялька пойдет по рукам, — голос мерзкий.
— Что вы хотите? Я заплачу, не трогайте мою дочь!
— Заплатишь папашка, куда ты денешься. Готовь 200 тыщ баксов. А пока бабло собираешь, сделай, о чем хорошие люди просили. Сразу бы сделал, и твоя малолетняя сучка была цела, и бабло бы был цело. Теперь с тебя штраф. И молчишь, понял, козлина? Если предупредишь своих корешей, твою ляльку пропущу через всю бригаду.
На следующий день с утра ко мне пришли. Ты же видел первый состав? Товарищи из серого дома говорили кратко. Курьера не посылать, три дня сидеть дома, телефон и телевизор не включать.
О том что планы поменяются, и решено отправить твоего Игоря, я не знал. Кейс подменил не я. Только, Лев Александрович, это ведь не все.
Был запасной вариант. Мы с начбезом просчитывали варианты, и он сделал «куклу» где алмазы были на самом деле. В кейсе их не было изначально. Я не смог дать отмашку отменить запасной вариант. Когда они обнаружили что кейс пуст, Лев, мою девочку … мою дочь… в 12 лет, насиловали пять мужиков… Ты знаешь, что моя жена покончила с собой после этого? Дочь до сих пор не пережила, живет под охраной в Германии.
Куклу, как мне сказал начбез, он отдал Игорю в аэропорту. Прямо сказать, что это такое он не мог, когда обнимались на прощанье — он сунул ему во внутренний карман куртки игрушку. Детскую игрушку, которые вешают младенцам на колыбель, мягкий голубой медвежонок, сантиметров 12 всего.
Он похлопал его по плечу и сказал — а это тебе самое дорогое. Думал, что догадается, ведь если хорошо прощупать, можно было понять, что в силиконе что-то есть. Начбез пропал через неделю. И труп не найден.
Внутри, Лев, было десять камней. Все крупные и чистые, но редких только два — большой желтый с лесной орех, и продолговатый голубой. Это был спецфонд, для подарков бонзам из страны советов, знаешь еще в восьмидесятых любили это дело — и Щолоков, и Галина, да и потом жены первых, да и вторых — все хотели что-то необычное. Они никогда не учитывались. Но документы есть, у меня есть копии.
Так что, Лев, мы пострадали оба. Я за свое предательство заплатил. Да и кого я предал? Тех, кто просрал страну, схватил что мог, да и сбежал за границу? Ты понимаешь, ты видишь теперь — нас с тобой все равно бы кинули. Я знаю, ты налаживал каналы для вывода «золота партии» — ну и где оно? Ты аптекарь, тебе уже семьдесят скоро, а ты крутишься как пацан, бабло косишь.