Чёрный хребет. Книга 3
Шрифт:
— Грисель, — говорю. — Я не могу остаться у тебя на ночь, но я пришёл повидаться с тобой перед сном.
Небольшая ложь, чтобы не выдать своё присутствие.
— Обними меня и пожелай сладких снов, — говорю. — Иначе не засну.
Девушка подходит ко мне вплотную, её губы томно шепчут рядом с моей щекой:
— Спокойной ночи, Гарн. Пусть тебе снится только самое приятное.
А затем её язык проникает мне в ухо.
Какое счастье, что сейчас ночь и Грисель не видит моего растянувшегося в изумлении лица. Такое ощущение, будто я целовался с собственной сестрой. Неправильное, неприятное,
— Пусть это останется нашим секретом, — говорю. — Завтра я сделаю вид, будто не заходил и ты поступи так же. Это будет наша личная игра.
— Договорились, Гарн, — отвечает девушка.
Вылезаю через окно и бесшумно ухожу прочь от её дома, к сараю, где семья Грисель держит своих марли. Устраиваюсь под боком у животного и закрываю глаза. Меня обнимала девушка, но почему-то ощущение, будто мимо просвистела пуля. Даже руки немногмо трясутся.
До чего меня довёл двойник: в собственной деревне не чувствую себя в безопасности. Шарахаюсь от всего, что хоть как-то может намекнуть на моё существование.
Подхожу к одной из марли и склоняюсь к её вымени. Выдавливаю себе в рот немного молока — всего пару глотков. Вот и все мои калории на сегодня. Пью чистую, но при этом не самую свежую воду из корыта для животных, следом подношу Хума, чтобы и он утолил жажду. Посмотрите на меня: герой деревни и спаситель сотни жизней.
Засыпаю в сарае и жду следующего дня, чтобы начать планомерную войну по уничтожению моего врата.
Глава 8
Марли у Грисель оказалась на удивление любвеобильной, как и она сама. Всю ночь животное тыкалась мордой мне в спину и очень норовила вылизать мои волосы. Пришлось отойти подальше от скотины, чтобы она не мешала мне спать.
Но в целом ночь прошла без происшествий. В этом мире после захода солнца ничего не происходит: никто не дрифтует на парковке, не слушает музыку из магнитофона, не орёт и не признаётся в любви под окнами, если это не всеобщий праздник, конечно.
Чтобы чем-то заниматься ночью, нужно заранее заготовить факелы, а это дело — далеко не самое лёгкое. Нужно собрать паклю, древесную смолу, всё это правильно изготовить, чтобы он не сгорал за несколько минут. Так и получается, что с наступлением ночи все идут спать — слишком много мороки для простого безделья. Даже если задержишься на улице, то в полночь с трудом дойдёшь до дома.
— Доброе утро, — говорю.
— Кушать подано, — отвечает Хума.
Теперь это её ежеутренний ритуал — требовать от меня еду. Едва светлеть начало, а мыши уже надо поесть. Делает вид, будто вот-вот упадёт в голодный обморок, хотя весь день вчера перехватывала жуков.
— Потерпи, подруга. Сначала мне нужно раздобыть одежду и помыться, прежде чем мы займёмся тобой.
— Кушать подано, — с надеждой повторяет летучая мышь.
Её челюсть не шевелится, когда она имитирует звуки: просто открывает рот и оттуда доносятся человеческие голоса. Выглядит странно и немного пугающе.
— Ты ещё успеешь поесть, — говорю. — Всю ночь ждала, подождёшь ещё часик.
Хума ползает по мне и смотрит по сторонам, выискивая поблизости жуков, гусениц или мелких
Понимаю, трудно бороться с желаниями, когда это твоё единственное желание в жизни. Пока Хума не встретит другую летучую мышь и они не захотят свить семейное гнёздышко, перевёрнутое вниз головой, её единственным интересом будет оставаться еда.
— Прости, — говорю. — Ты не леди из замка, а я не твой дворецкий, чтобы приносить тебе жуков на серебряном подносе. Хочешь жить рядом с нами, научись учитывать интересы окружающих.
— Убирайся! — выкрикивает летучая мышь на всю округу.
Похоже, это её выражение недовольства. Когда-то мимо неё прошёл человек, на которого Хума напала подобно мне. Этот человек произнёс слово с гневом и с тех пор оно вошло в репертуар летучей мыши.
В спешке поднимаюсь и перебегаю за сарай, поскольку такой громкий выкрик обязательно привлечёт внимание людей. Жду, что в окне моего дома появится удивлённое лицо двойника.
Однако, зря я беспокоился: ни Грисель, ни её родители, ни даже мои родственники не выглянули посмотреть, кто же это так громко кричит с самого утра. Деревня ещё спит и пока не собирается просыпаться.
— Тише, — говорю. — Не надо будить людей раньше времени.
Прячемся в засаде, пока солнце медленно поднимается над горизонтом. Чувствую себя наёмным убийцей, который выжидает жертву, разве что при себе нет ни снайперской винтовки, ни вообще любого другого оружия. Убийца с кулаками и голым задом.
День начался.
Первые жители выходят из домов и я наблюдаю странную картину: дверь моего дома открывается, однако на пороге появляется не мать, хотя она встаёт раньше всех, не сестра, на которую возложили обязанности пасти марли. На улицу выходит девочка лет четырёх: худая, угловатая, сплошные локти и колени. Но уже в этом возрасте половину тела покрывают татуировки.
— Охренеть, — вырывается.
— Охренеть, — повторяет мышь.
В нашем доме живёт раб из Гуменда.
Неужели, мы и правда увели в плен всех выживших жителей вражеской деревни? Вот, значит, как это выглядит. Распределили детей среди домов и каждому дали ночлег под крышей. А мне прежде казалось, что их заставят спать на улице: они к этому привычны.
На вид девочка совершенно дикая: двигается дёрганно, постоянно замирает и оглядывается, будто выросла в лесу и питалась только птицами, подстреленными из рогатки. Волосы длинные, растрёпанные, вся в какой-то грязи. Удивительно, как мать её пустила в дом в таком виде: любого из её детей она бы уже насильно отправила в бочку и вымыла до красноты.
Но эта девочка, должно быть, не дала к себе прикоснуться. Так и спала грязной.
С подозрением она выходит на улицу, потягивается, а затем садится на камень и начинает странный ритуал: перебирает свои волосы и тщательно их разглядывает. Вшей ищет. Достаёт их по одному, зажимает между ногтями больших пальцев и лопает как семечки.
— Какой ужас, — шепчу.
Матери стоило обрить эту мелкую сразу же, как притащила её в дом. Того и гляди, заразит братьев, заразит наши кровати, подушки. И останется только полностью вынести всё постельное бельё и сжечь за частоколом. Плевать на её желания. Будет брыкаться — привязать к столбу и постричь силой.