Чёрный хребет. Книга 3
Шрифт:
Пытаюсь собраться.
Но как тут соберёшься, когда ты даже головой вертишь с трудом, а запас кислорода ограничен только тем, что есть в лёгких. Задерживаю дыхание… лёгкие начинают трястись, требуя новой порции воздуха. Чувствую себя будто под водой, за тем лишь исключением, что вода эта — чёрная и плотная.
Неизвестно, как глубоко я лежу, но судя по отсутствию возможности пошевелиться — достаточно далеко от поверхности. Двойник не стал присыпать меня землёй у поверхности, он выкопал яму побольше. Не поленился же, подонок.
Надо выбираться
Со всех сил пытаюсь сдвинуть руки — это получается лишь отчасти. Пусть двойник меня и прикопал, но не стал трамбовать землю после каждого слоя. Почва не самая рыхлая, но и не твёрдая как камень.
Стараюсь выгнуться всем телом, растолкать землю вокруг и сделать этим некий пространственный карман, чтобы можно было перевернуться в удобную позу. С трудом, что-то получается, теперь я даже могу поднести руки к груди.
«Молодец, красачик, а теперь копай вверх», — говорю сам себе.
Я воодушевлён.
У меня всё получается.
И в этот момент воздух с шумом выходит из лёгких: никогда не умел надолго задерживать дыхание. Лёгкие с жадностью вдыхают воздух, в котором остаётся всё меньше кислорода. Чувствую себя утопающим, только вместо воды вдыхаю всё больше углекислого газа.
А углекислый газ — совсем не кислород. И даже не азот.
Это маленький, злобный говнюк, который хочет выбить из тебя всё дерьмо.
В воздухе, которым человек дышит, четыре части азота и одна кислорода. И совсем немного остального. Мы привычны к этим двум газам, они не доставляют нам неудобств. Если человека посадить в герметичную камеру с чистым азотом, он просто потеряет сознание, а затем умрёт. Спокойно и безболезненно.
Но погрузи его в камеру с углекислым газом — получишь удушье.
Именно то, что происходит со мной прямо сейчас.
Чувствую как лёгкие загребают воздух, в тщетной попытке найти хоть немного кислорода. Я их не контролирую — они действуют сами по себе, примерно так руки хватаются за перила, если подняться на большую высоту. В такие моменты инстинкты берут верх над волей, сознание отступает на второй план и ты больше не разумный организм, а древняя рептилия, в отчаянии бьющаяся за жизнь.
Ощущение такое, будто я пробежал десять километров. Ужасная, мучительная одышка, тошнит, хочется кашлять и хрипеть. Лёгкие бьются в агонии.
Но я не умру. Спасибо красной жемчужине — это состояние может длиться вечно.
«Копай!» — говорю сам себе.
И я копаю. Загребаю землю сверху и перекидываю её на низ, горсть за горстью, жменю за жменей. С такими темпами я буду выбираться на поверхность бесконечно долго. Но какой ещё есть выход?
«Копай!»
Пока тело терзает само себя, руки работают.
Меня бы уже давно вырвало, если бы в желудке было хоть что-то. Хуже, чем быть заживо погребённым — только быть погребённым вместе с собственной блевотиной.
Копаю, пока лёгкие пытаются порваться на части и отчаянно
Слой за слоем.
Я постепенно двигаюсь вверх.
Выбираюсь к поверхности.
Если бы я хоть что-то видел, то передо мной бы всё плыло. Но я сейчас такой же слепой, как и задыхающийся. Если наверху кто-то стоит, то он увидит не нормального меня, появляющегося из земли, а страшного, измученного человека с безумными глазами.
«Копай! — говорю себе. — Копай, сука!»
Несколько раз я теряю сознание и в такие моменты нахожусь в кошмаре, где ощущаю всё, что происходит с моим телом, но при этом не могу двигаться. И раз за разом красная жемчужина возвращает меня. Продолжаю работать на том месте, где остановился.
Через некоторое время я больше не лежу, а скорее сижу, моя спина теперь находится под углом, словно на больничной кушетке. Очень странной кушетке, нужно признаться — закопанной глубоко в землю. Однако работать в этой позе действительно удобнее — руки не так устают.
Долгое, беспрерывное удушье, к которому невозможно привыкнуть.
«Копай!»
С каждой минутой пространство вокруг меня увеличивается. Земля падает мне на ноги, барабанит по коже, застревает в волосах, но я продолжаю двигаться, не смотря ни на что. Игнорируя панику и страдания, задыхающиеся лёгкие и сводящие всё тело приступы тошноты.
Я выбираюсь.
Я гребу.
Вскоре почва сама начинает сыпаться на меня без усилий, я убираю её в стороны и вижу над собой луч света, разрезающий моё царство тьмы. И в этот момент я не могу делать ничего, кроме как смеяться и плакать.
Глава 4
Глоток свежего, бодрящего воздуха. Пьянящий аромат жизни.
Вылезаю на поверхность и жадно загребаю ртом, как рыба, выброшенная на берег. Лежу на земле и дышу… дышу… дышу! Тошнота и спазмы в лёгких сменяются эйфорией: зачем нужны наркотики и алкоголь, если в мире есть столько кислорода!
Как же приятно снова чувствовать себя живым! Просто быть здоровым и невредимым, смотреть на небо и восторгаться его голубизной. А ещё дышать. Всего лишь надо разочек оказаться закопанным в землю, чтоб по-настоящему осознать насколько это приятно. Спасибо, мой двойник, закапывай меня почаще.
Дышу… как же хорошо…
По какой-то причине я абсолютно голый. Я понимаю, почему двойник захотел снять с меня броню — без неё я вешу гораздо легче, поэтому проще оттащить к могиле. Но зачем он снял поддоспешник? Неужели решил спалить мою одежду, чтобы избавиться от всех улик моего существования?