Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
— Она была ко всему готова. Этот громила Пенапат все равно замучил бы ее до смерти, а развестись с ним она боялась, поскольку тогда могла впасть в немилость у короля и королевы. Когда я стану королем Лабровенды, я первым делом отрежу жирную башку своему милейшему шурину.
Колдун рассмеялся:
— Если все пойдет по плану, такая возможность представится вам уже через семь дней. Завтра во Франгин прибывают тузаменские корабли с моей армией и волшебным оружием. Мы скоординируем наши действия, а потом отправимся на юг на быстроходных, хорошо вооруженных пиратских кораблях. Мой волшебный ветер ускорит плавание. Мы
— И раздавим Антара, как червяка!
Колдун поднял свой бокал, словно салютуя.
— Я предвижу быструю решительную победу!
— Должно быть, это здорово — уметь читать будущее,— злобно заметил Осоркон.— Жаль, что Анигель так быстро сдалась и заплатила выкуп. Без короля Антара было бы легче справиться с патриотическими войсками. А с Антаром во главе, несмотря на свою малочисленность, они будут драться как львы.
— Я пытался оттянуть его освобождение, но у меня возникли серьезные осложнения. Я страшно поссорился с королевой-регентшей, а после ее кончины принц-карлик неожиданно заупрямился. Ледо — мой добрый друг, но он еще очень юн, и я не смог его отговорить от немедленного; принятия выкупа, когда Анигель предложила его во второй раз. Однако то, что у меня теперь, кроме талисмана Кадии, есть и ее талисман, дает еще одно очко в нашу пользу. Магия поможет нам в борьбе с защитниками Антара не меньше, чем войска. Если нам повезет, война закончится в тот же день, что и начнется.
Лорд Осоркон задумчиво слизывал сладкий сыр с орехового пудинга.
— Королева Ганондри... это была сущая дьяволица! Как хорошо, что нам не придется иметь с ней дело. Когда мы приплыли, на берегу только и говорили о ее встрече с Жалящим Убийцей. Надеюсь, Ледавардис будет более сговорчивым?
— Я смогу поладить с Ледо,— заверил Орогастус.
— Я тоже так думаю.— Лорд из Лаборнока теперь облизывал сладкие пальцы.— Будет неприятно, если его пираты выйдут из-под контроля и начнут грабить портовые города, где живут поддерживающие меня люди. Пусть рэктамцы захватят Дероргуилу и сразу возвращаются домой. Продолжать дело будут мои воины. Запомните, волшебник, мы не договаривались превращать мое будущее королевство в разграбленную выжженную пустыню!
— Подобное никогда не случится,— заверил колдун,— Клянусь Силами Тьмы и Священной Звездой, которая питает энергией мои талисманы!
Орогастус поднялся, взмахнул рукой. Еда и напиток исчезли. Замешкавшись на мгновение, он тем же взмахом руки очистил от грязи свои белые одежды, а затем положил в карман красную книжечку.
— Здесь моя работа закончена. Магия подсказывает мне, что премьер-министр Джерот, его адмиралы и ваши мужественные друзья затеяли гнусную перебранку из-за права владения дероргуильским дворцом. Возьмите свое оружие, и давайте-ка пойдем туда и прекратим этот сыр-бор. А потом начнем нормальный военный совет.
Глава 23
Харамис нашла свою сестру Кадию в лодке, плывущей по бурлящим водам реки Мутар. С Кадией были верные Джеган и Лумому-Ко. Во второй лодке сидели воины-вайвило. Когда Великая Волшебница встала между Дамой Священных Очей и Джеганом
— Мне известно, что ты собираешься сделать,— сказала Харамис,— и я пришла, чтобы отговорить тебя от этой безумной затеи.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Учительница из Края Знаний рассказала мне о твоих планах. Это бред сумасшедшего — не посоветовавшись ни с кем, выбивать почву из-под ног Анигели. Ты должна отказаться от своих намерений.
— Мои планы — вовсе не бред! — воскликнула Кадия.— Что знаешь ты о взаимоотношениях между человечеством и Народом? Ты с головой ушла в изучение магии, в то время как на бедный Полуостров обрушивается несчастье за несчастьем! Ты ничего не предприняла, чтобы спасти мой талисман от Орогастуса! Ты ничего не сделала, чтобы помешать этой идиотке Анигели заплатить выкуп! А теперь ты осмеливаешься вмешиваться в мои дела!
— Я пришла, потому что люблю тебя и волнуюсь...
— Убирайся! Что бы ты ни говорила, я сделаю то, что должна! Ты можешь остановить меня, только убив!
Маленький Джеган, не посвященный в планы Кадии, закричал ей:
— Пророчица, не говорите так с Белой Дамой!
Она сверкнула на него глазами, как хищник, у которого попробовали отнять добычу:
— Замолчи! Это касается только меня и моей сестры!
— Неправда,— сказала Великая Волшебница. Лицо ее было печально.— Это касается народа Джегана, и Лумому-Ко, и вообще всех народов мира. Я их защитница и...
— Они выбрали своим вождем меня, а не тебя! — торжествующе крикнула Кадия.— И ты не имеешь права влиять на их поведение, они свободны, они не твои рабы! Оставь нас в покое!
— Позволь мне только объяснить...
— Великая Волшебница, уходи! — сказала Кадия тихим угрожающим голосом.— Или ты хочешь силой заставить выслушивать твои речи?
Харамис опустила голову:
— Ну ладно. Вижу, сейчас с тобой разговаривать бесполезно. Но я вернусь, так и знай.
Она исчезла, и дождь стал еще яростнее молотить по двум лодкам.
— Пророчица, что ты наделала? — простонал Джеган.— Тебе следовало выслушать Белую Даму!
— Правильно,— сказал Лумому, и вайвило огорченно загудели, выражая свое с ним согласие.
— Я знаю, что она хотела сказать,— возразила Кадия.— Но от ее слов ничего не изменилось бы, поэтому не было никакого смысла выслушивать ее.
— Но ведь она Белая Дама...— не сдавался Джеган.
— А я Дама Священных Очей! — Кадия схватила амулет.
Внутри янтаря мерцал кроваво-красный Триллиум.
— Пока вы со мной заодно и не разбежались каждый своей дорогой, не надо спорить! Лучше сильнее работайте веслами, чтобы мы приплыли к месту до наступления ночи.
Наконец-то настал этот час.
Великая Волшебница была совсем одна в своем кабинете в башне на горе Бром, которая когда-то была его домом, а теперь стала ее убежищем. Снаружи бушевала страшная снежная буря, но она не обращала на нее внимания. Она села на свой любимый стул возле камина, где они когда-то сидели вдвоем, где впервые увидели друг друга, и подняла талисман, глядя на гладкий зеркальный диск. Капелька янтаря в центре талисмана между тремя лепестка-ми-крыльями поблескивала золотом, а крошечный бутон внутри был черным-черным.