Черный оазис
Шрифт:
— Постарайтесь вспомнить, прошу вас! — взмолилась Ирина. — Это важно.
— Кар… Карах… нет, не вспомню, — извиняющимся тоном произнес Александр Анатольевич.
— Так, понятно, — глаза девушки метались из стороны в сторону. — И еще раз вы увидели сочетание «Тополь-8», порывшись в моих документах, верно?
— Вот об этом искренне сожалею, — Левченко чувствовал себя круглым дураком.
— Неважно, — рот ее скривился в нервной усмешке. — Где живет этот ваш фантазер Горин?
— Видите ли, — Левченко потупил взгляд и замялся. — Тут такое дело… Этот
— В чем дело, Александр Анатольевич? — голос Гончаровой приобрел негодующие нотки. — Мы же с вами на службе!
— Но Горин уже давным-давно отправлен в отставку, Ирина, — возразил Левченко. — И еще он мой друг. Давайте обойдемся без эмоций. Артем сам скоро объявится, и наговоритесь с ним вдоволь.
— Вы правы, прошу прощения, — Ирина прижала кончики пальцев к вискам. — Это просто женская истерика. Пойду-ка я домой, высплюсь, работа никуда не убежит…
— Извини, Ира, — возразил Левченко, покачав головой. — Но я так и не дождался ответа на свой вопрос: какое отношение к этому «тополю» имеешь лично ты?
— Это своего рода хобби, я бы даже сказала, независимое расследование. — Гончарова помешивала кофе ложечкой, вынимала ее, ждала, пока с нее стекут капли в чашку, затем снова помешивала. — И это уж точно никак не связано с тем делом, которым мы с вами занимаемся в настоящий момент.
Они с Левченко сидели под зонтиком практически безлюдного летнего кафе. Обсуждать наболевшие вопросы в офисе Ирина, отлично сведущая в методах работы своего ведомства, не решилась.
— Хочу заметить, что ребята, направленные к вам вместе со мной, никакого отношения к этому не имеют. Прошу вас не расспрашивать их. Если информация просочится в «контору», у меня могут быть большие неприятности. — Она задержала взгляд на Левченко, пока тот не кивнул в ответ. — Так вот, занимаюсь я этим примерно пару лет, осторожно собираю по крупицам все, что так или иначе связано с «Тополем-8». Честно сказать, то, о чем поведал вам Горин, было и для меня открытием. Ничего подобного я даже не могла предположить, а потому и рвалась поговорить с ним…
— Кто заварил все это, ФСБ? — спросил Левченко.
— Да, корни уходят глубоко в наше ведомство. — Ирина пригубила кофе. — Там и теряются. Все это время я аккуратно пыталась прощупать чиновников, занимающих всевозможные посты нашего ведомства, не вылезала из архивов, но так почти ничего и не узнала. Такое ощущение, что кто-то слишком усердно пытается замести следы.
— Почти — это уже что-то, Ира. Когда же я услышу это «почти»? — терпению Левченко наступал конец.
— Меня все время интересовало то, что вы, Александр Эдуардович, считаете ругательным словом, — на ее лице кратковременно промелькнуло некое подобие улыбки. — А именно — мистика и всякого рода паранормальные явления. Вот по этой-то причине я и ухватилась за некие факты, обнаруженные мной совершенно случайно при изучении
— Просто гестапо какое-то, — усмехнулся Левченко. — С участием советских людей? В какое время это было?
— Примерно во второй половине пятидесятых, — ответила Ирина. — Эксперименты были довольно спорного характера. К примеру, использовались какие-то материалы, якобы собранные на месте падения Тунгусского метеорита. У руля комитета в то время стоял жесткий прагматик вроде вас. и постепенно деятельность отдела заглохла.
— Совсем? — поинтересовался Левченко.
Гончарова покачала головой и продолжила:
— Потратив уйму личного и служебного времени, проведенного в промозглых подвалах архива, я обнаружила еще одно упоминание о «тополе», теперь уже это датировалось кануном горбачевской перестройки. Оказывается, он все еще существовал и, судя по скудной информации, выуженной из секретных документов, занимался своими экспериментами незаконно.
— Какого плана эксперименты?
— Детали мне неизвестны, — Ирина пожала плечами. — Я пыталась проследить за дальнейшей историей этого отдела и, похоже, что гласность и ускорение сделали свое дело: вместе с памятником «железному Феликсу» на Лубянке закончилось существование многих подразделений и персон, которые могли бы пролить хоть какой-то свет на дела минувшие.
— Но, судя по всему, что-то все же осталось? — предположил Левченко.
— Вы правы, Александр Эдуардович, — Ирина промокнула губы салфеткой, скомкала ее и бросила в опустевшую кофейную чашку. — К слову, тех архивных документов, откуда я черпала информацию, больше не существует. Видимо, я действовала недостаточно аккуратно, сболтнула где-то лишнего и кого-то вспугнула — вся и без того скупая информация была второпях уничтожена, у меня не оказалось даже ксерокопий…
— Извини, а как же те бумаги, что я видел у тебя в папке? — приподнял бровь Левченко.
— Это попало ко мне в руки недавно, — ответила Гончарова. — Когда я уже почти забыла о «тополе» и махнула на его историю рукой. Документы помог мне достать один очень хороший знакомый, точнее, бывший хороший знакомый…
— Умер?
— Тело не нашли. Официально считается пропавшим. — Ирина мельком взглянула на часы. — Бумаги датированы текущим месяцем и, помимо упоминания о *Тополе-8», содержат в себе отчет кому-то от кого-то о том, что проект «Кархашим» успешно перешел в следующую фазу…
— Точно, Горин именно про «Кархашим» говорил! — вспомнил Левченко.
— Это значит, Александр Эдуардович, что отдел все еще существует, — подытожила Гончарова.
— И снова занимается своими гнусными делишками, — добавил Левченко. — Нет, Горина надо определенно поторопить с возвращением на работу!
— Я напугалась, когда услышала от вас знакомое название, думала, что те, кто так усердно скрывает правду, добрались и до меня. В какой-то мере я рискую, выложив вам все начистоту.