Черный орден СС. История охранных отрядов
Шрифт:
На заявления целого ряда эсэсовских военачальников о необходимости критического переосмысления догмы о «недочеловеках» и создания новой европейской концепции, Гиммлер отреагировал следующим заявлением: «Разговоры о единстве Европы есть не что иное, как пустая болтовня. О включении в эту Европу украинцев и русских не может быть и речи. Я запрещаю раз и навсегда поддерживать в любой форме этот путь, однозначно отвергнутый фюрером».
Гиммлер опасался не только краха мировоззрения, но и гнева диктатора, запрещавшего любые уступки национальным интересам народов Востока.
Когда
Действительность однако разрушала антирусские догмы одну за другой. Бывший военный министр Латвии Рудольф Бангерскис принял энергичные меры к тому, чтобы в войска СС пошел поток добровольцев. И тогда Гиммлер посчитал для себя возможным еще раз возвратиться к вопросу об автономии прибалтийских государств. В ноябре 1943 года он вновь предстал перед Гитлером, но тот опять отклонил его предложения. Министр по восточным делам Альфред Розенберг отмечал по этому поводу: «В ходе беседы фюрер неоднократно говорил, что он никогда и не собирался отказываться от этих стран. Но он внутренне против проявления далеко идущей любезности по отношению к ним в столь тяжелое время».
Как отмечал американский историк Александр Даллин, несогласие Гитлера с «антивосточной» политикой СС заставило Гиммлера задуматься. Да и аппетит на новых рекрутов в войска СС из числа народных масс Востока у него сильно возрос. Так что ему приходилось шаг за шагом отказываться от прежних трактовок идеологии «недочеловеков».
За прибалтами очередь дошла до украинцев. Губернатор Галиции бригадефюрер СС Отто Вехтер еще весною 1943 года приступил к формированию дивизии СС «Галиция» из украинских добровольцев. Гиммлер его поддержал, исходя из того, что Галиция охватывала районы Западной Украины, ранее входившие в состав австро-венгерской монархии, население которых проявляло лояльное отношение к немцам.
Когда число добровольцев достигло 30 000 человек, Вехтер обратился к Гиммлеру с предложением утвердить украинское название дивизии. Но Гиммлер испугался: ведь упоминание об Украине означало бы поощрение украинского национализма и могло быть воспринято как предательство дела немецкой колонизации Востока. Да и что скажет Гитлер? Поэтому 14 июля 1943 года он издал распоряжение:
«Всем начальникам главных управлений. При упоминании галицийской дивизии запрещаю вести разговор об украинской дивизии и об украинском народе вообще».
Вехтер попытался возразить Гиммлеру в своем послании 30 июля:
«Если отказаться от наименования дивизии „Украина“, это может быть воспринято украинским народом как денационализация и ослабит его сопротивление большевистским соблазнам, что не в интересах Германии».
Гиммлер не отменил своего распоряжения, но
Другие народы Востока также оказались достойными внимания СС. К украинцам добавилась бригада под командованием русского проходимца Каминского. За ней последовала белорусская дивизия СС. Вскоре к ним присоединились казачьи подразделения, сформированные генерал-лейтенантом вермахта фон Паннвицем. Не обошлось и без советских мусульман.
Ряд офицеров вермахта и абвера уже давно высказывали мысль о необходимости формирования из советских военнопленных русской освободительной армии, которая могла бы выступить против общего врага, получив заверения в полном суверенитете России после окончания войны. Эта армия должна была быть не просто «вспомогательной силой», а равноправным союзником Германии.
Случай выдвинул на роль ее командующего генерал-лейтенанта Андрея Власова, участника обороны Москвы, бывшего командующего 2-й советской ударной армией на Волховском фронте, попавшего в плен к немцам в 1942 году. Военнопленный Власов заявил о своей готовности выступить совместно с немцами против Сталина. При поддержке некоторых молодых немецких офицеров, действовавших по собственной инициативе, Власов начал вербовочную работу в лагерях военнопленных. Ему удалось склонить к сотрудничеству довольно большое число.
Однако этот проект вызвал гнев у диктатора. Гитлер запретил вступать в любые переговоры с представителями русского национализма, так как считал, что они только помешали бы эксплуатации восточных территорий и духу колониальной политики национал-социализма. 8 июня 1943 года он заявил: «Я никогда не сформирую русскую армию, которая стала бы призраком первостепенной важности. И пусть ни у кого не создается впечатление, что мы… собираемся создать русское государство. Некоторые считают, что тогда был бы полный порядок, и мы получим миллион солдат. На самом же деле мы не получим ничего, ни одного человека, совершив лишь безумный поступок».
Друзья Власова были вынуждены капитулировать. Только небольшая кучка энтузиастов продолжала верить в возможность власовского движения. К их числу относились некоторые лидеры гитлеровской молодежи, национал-социалистские интеллектуалы, несколько офицеров и женщина по имени Мелитта Видерман, которая всячески пыталась познакомить Власова с влиятельными людьми третьего рейха. Урожденная петербурженка, секретарь редакции геббельсовского печатного органа «Атака» и постоянный автор антикоминтерновского сборника «Действие», она пришла к мысли найти поддержку власовского движения в рядах эсэсовского руководства. Ей удалось устроить встречу Власова с губернатором Галиции Вехтером на квартире своих родителей. И группенфюрер СС обещал поддержку. Но Гиммлер не решился воспротивиться приказам фюрера, сказав: «Мы не можем согласиться с идеей этого русского генерала, так как в подобном случае будем содействовать созданию новой русской нации».