Черный PR (сборник)
Шрифт:
– Гад какой..
– Что лучше – остаться на любимой работе, периодически снисходя к этому похотливому мужскому экземпляру, или послать его подальше и пойти солнцем палимой на все четыре стороны? Куда? Полы мыть?
– Я тебя понимаю. Но у нас болтают о тебе всякое.
– Пусть болтают, – Даша пренебрежительно дернула плечом. – Поболтают да на что-то свеженькое перекинутся. А к этой истории… привыкнут.
– Тоже правильно. А с Егоркой у вас что?
– Егорка – другое дело! Он – молодой и красивый.
– А он не знает про Печенкина?
– Нет, конечно!
– Ну, а то, что сплетни ходят?
– Он выше этого.
Однако Егор оказался не выше. Как-то, перед очередной командировкой, Даша, улучив момент, когда он был один в операторской, зашла к нему:
– Егор, хочу тебя обрадовать – в следующую командировку вместе!
– Спасибо, – поблагодарил он холодно.
– У нас опять будет возможность провести вместе три дня!
– С печенкинскими подстилками не путаюсь, – отрезал он и отвернулся, принявшись усердно разбирать камеру.
…Игорь Горин, уйдя от Даши, поехал к родителям. Он знал, что встретят его неласково, так как и мать, и отец отрицательно отнеслись к тому, что он ушел от Бачуриной. Однако он ошибся. Кто примет тебя с любовью, когда, кажется, весь мир против тебя? Кому ты нужен, когда со всех сторон тебя преследуют неудачи? Кто поймет и простит все? Только родители.
Впрочем, вскоре ему позвонила Лена. Как она узнала, что он ушел от Даши? Неважно… Возможно, ей потихоньку от сына шепнула это свекровь, которая продолжала сохранять с бывшей невесткой теплые отношения и частенько забирала внука.
– Игорь?
– Привет, Лена.
– Ушел?
– Ушел.
– Игорь, я хочу, чтобы ты знал: ты можешь вернуться в любой момент – сегодня, завтра… Здесь тебя любят и всегда ждут.
– Спасибо, Лена. Ты настоящий друг! Но – нет… ты же знаешь…
– Тем не менее, если
– Нет. Спасибо.
– Если тебе нужны деньги…
– Нет, спасибо. Спасибо за все.
Вскоре Игорю повезло: он устроился пресс-секретарем к мэру, у которого была давняя вражда с губернатором, а потому он с тайным злорадством взял на работу человека, который готовил компромат против его недруга. Кроме того, став филиалом Москвы, практически корпунктом, поставляющим в столицу местные новости, ГТРК потеряла статус Краевой телерадиокомпании, а краевая власть потеряла поддержку в виде собственного СМИ. Мэрия, напротив, решила усилиться и создать свой пресс-центр, даже появилась договоренность с одним из местных каналов – арендовать у них час в прайм-тайм – с восьми до девяти вечера. А кто мог поднять, организовать и возглавить все это дело, как не Горин?
Слух о том, что Горин снова при высокой должности, дошел до Даши. «Рано я на нем крест поставила, – с досадой думала она. – Надо было не суетиться, а выждать время. Как я не додумалась, что такой человек, как Горин, не может остаться не у дел?! Как я недооценила его! И с чем я теперь осталась? С этим гадким старикашкой Печенкиным! В печенках он у меня сидит! Эх…»
С Дашей стали твориться странные вещи – она узнала рабочий телефон Горина и периодически набирала его. Зачем? Услышать его голос? Услышав, бросала трубку. Еще она узнала, во сколько он приезжает на работу, и раза два в неделю стояла неподалеку от мэрии, укрывшись за деревом и наблюдая, как он, неизменно подтянутый, забегает на высокое крыльцо и исчезает за колоннами…
Глава 7
В то сентябрьское утро солнце светило тускло, как холодное золото, бросало блики на зеленую листву, кое-где тронутую грустной желтизной, которая мелькала в пока еще сочной листве, как седые пряди начинают мелькать в черных волосах еще красивой и зрелой, но уже близкой к увяданию женщины. Дарья печально смотрела в окно и вспоминала свою малую родину – Соленое Озеро. Живя близко к земле, она всегда чувствовала душу, настроение природы. Она остро ощущала, как в сентябре пока еще пышущая зеленью природа печально и задумчиво замирала, словно чувствуя близкое смертное оцепенение… В городе не так: в суете она отошла, отделилась от природы, которая жила сама по себе, по своим вековым законам, а она, крестьянская девушка, отколовшаяся от родины, стала жить по законам города – с жаждой карьерного роста, славы, признания, денег… Как там поживает без нее Соленое Озеро? Ровно год минул с той поры, как она покинула его, обольщенная мечтой.
А в офисе все потихоньку, все по-прежнему: Жаныч с оханьем наливает в граненый стакан принесенную Аллой водку, Алла жеманно беседует по телефону с очередным клиентом, Игорь с Сергеем на съемках.
Вбегает Печенкин. Сразу видно, что он чем-то возбужден. Поздоровавшись со всеми, он взглядом указал Даше на уголок отдыха.
Разместились на диване, предварительно приготовив кофе.
– Ну, Дарья, в политическом проекте ты себя показала умницей, теперь тебе предстоит показать себя еще лучше в бизнес-проекте. Короче, опять черный пиар. Постараешься – кучу денег с тобой заработаем.
– Хорошая новость! Мне бы еще чуть-чуть – и можно в отпуск, в европейский тур. Париж… Вена… Ах, быстрей бы!
– Но сначала надо как следует поработать. Короче, слушай. Был я сегодня у Добровольского.
– А, опять наш старый приятель… Кстати, ты слышал, что у него секретарша убита при туманных обстоятельствах?
– Да, что-то такое слышал. Жаль, красивая девушка… Но к черту сплетни, прежде всего Добровольский – это депутат, владелец газет и завода в твоем родном Соленом Озере.
– Это я помню – они из нашего озера рачков ловят. Рапу.
– Рачки идут на корм дорогим рыбам. Обычно их поставляют из других мест, но там сейчас…э… какая-то экологическая катастрофа, в общем, облом с рачками, а рыбку-то кормить надо. Так вот на волне этого неурожая и поднялся Аркадий со своим заводом…
– Это я помню.
– Но… есть у вас также и химзавод.
– Есть, когда-то был градообразующим предприятием, родители там работали, а сейчас он захирел и догнивает.
– Ну так вот. Ваши местные смекнули, в чем дело – и обидно стало, что чужаки пришлые на их доморощенных рачках наживаются, а им, хозяевам, ничего не обламывается. И местная администрация во главе с мэром встала на сторону химзавода, чтобы за ним было эксклюзивное право ловить эту живность и продавать. Тем самым местная власть надеется на то, что денежное вливание позволит химзаводу подняться на ноги. А это – новые рабочие места, значит, и народ при деле – не тихо спивается, а работает, а это – налоги в местную казну. Короче, стал мэр это дело пробивать – писать петиции губернатору, да и сам в краевой центр частенько наведывается.
– Понятно – все за, а обезьяна, то бишь Аркадий – против.
– Да. Надо снять фильм. Жанр – журналистское расследование. Дескать, возникла скандальная ситуация, дошло до телевидения, вот съемочная группа и приехала разбираться. Надо снять его предприятие, само собой, показать, что там процесс налажен в лучшем виде – все по-современному, все экологически безопасное. Затем надо показать химзавод, какая там разруха…
– Понятно-понятно, показать на противопоставлении. Смысл такой – что они там наловят? Только испортят все. Дали бы уж работать профессионалам да не вякали.
– Мысль ухватила, молодец… Но – надо взять интервью у директора химзавода, чтобы показать, что мы – независимые журналисты, дали слово той и другой стороне. У Аркадия мы интервью возьмем здесь. А у директора химзавода – там.
– Не беспокойся – прикинемся съемочной группой, которая снимает программу про экологию, ну, там – хорошо ли живется рачкам, не травит ли их химзавод, а если ловить хочет, то не навредит ли это им, не разрушит ли экологическое равновесие.
– Но и это не все – надо бы и с мэром поговорить.
– Поговорим и с мэром. Он не откажется дать интервью ГТРК.
– В таком случае, за работу.
Через неделю, когда от Добровольского пришли деньги за фильм, съемочная группа выехала в Соленое Озеро. Сердце у Даши всю дорогу возбужденно и тревожно билось. Она испытывала море чувств: и радость от встречи с малой родиной, и гордость от того, что приедет к своим бывшим землякам королевой – на «Волге», с профессиональной камерой… И, конечно, волнение от предстоящей работы – все-таки перед ней стояла задача обвести вокруг пальца не детсадовцев, а людей умных, опытных, поднаторевших в интригах.
Приехали вечером. На подступах к городку их встретила звенящая тишина, поля словно притаились, закат вызывал в душе пронзительную тоску… Въехали в городок. Он показался Даше совсем маленьким, приземистым, как выросшему ребенку маленьким и хрупким кажется его детский стульчик. Деревянные домики, разнеженные вечерние звуки – ленивое мычание коров, хриплый крик петуха, звон цепи на колодце…
– Нам на улицу Урожайную, дом пять, – повернулся к Даше с переднего сидения Печенкин. – Абориген, где это?
– Это недалеко, вон за тем поворотом направо, а там покажу.
Нужный дом находился в частном секторе, среди таких же невысоких домов, но, в отличие от их открытых палисадников и двориков, украшенных цветниками и огородами, прятался за высоким каменным забором. Позвонили. Железная калитка распахнулась, на пороге возник охранник. Разглядев номер машины, он удовлетворенно кивнул головой и открыл железные ворота – проезжайте. Когда выгрузились, провел их в дом. Двухэтажный особняк со стороны казался маленьким, а внутри – довольно просторным. Охранник провел каждого в персонально отведенные для них комнаты. Даша вошла в спальню, предназначенную для нее, и аж задохнулась от восхищения: роскошная спальня была вся в розовым тонах. На окнах – шелковые розовые шторы с кружевным тюлем, на полу – ковровое покрытие с длинным розовым ворсом, двуспальная кровать покрыта розовым покрывалом, на ней – розовый махровый халат, мебель – шкаф-купе, трюмо – тоже нежно-розовые. Закинув в шкаф, достойный принцессы, запыленную сумку, Даша только успела переодеться, как постучал Печенкин. Он облачился в длинный махровый халат изумрудного цвета, обшитый золотым орнаментом.
– Ну, как устроилась? Отменно, отменно… Кроватку надо бы обновить. Эх, Дашка, – он приобнял ее, ласково улыбаясь, что означало у него хорошее расположение духа. – Что бы ты без меня делала? Уволили бы тебя и поехала бы ты сюда, побежденная, проигравшая… А так – приехала как королева, и поселили тебя по-королевски, и отдохнешь ты здесь, и денег подзаработаешь, а все благодаря кому?
– Тебе, конечно!.. Так я ж благодарна! Что я без тебя? Ничто!
– Вот! Хорошо, что ты это понимаешь… А теперь пойдем смотреть, как я устроился.
Печенкин провел ее в свою спальню, расположенную рядом. Перед очарованной Дашей предстала комната еще более роскошная, чем та, куда поселили ее. Эта комната вся была в тех же тонах, что и халат Печенкина – темно-зеленый тяжелый бархат, отороченный золотым шитьем.
– Ой, ну ты в таком виде просто волшебник изумрудного города! – Даша искренне прижалась к режиссеру. В самом деле – она была так благодарна ему за все! Какую роскошную жизнь он ей подарил…
Оператора и водителя поселили попроще – вдвоем в скромной комнате для обслуги. Разобрав вещи и устроившись,
– Эй, ребята! – раздался откуда-то удивленный и радостный крик оператора Артема. – Идите-ка сюда!
Артема нашли в комнате, отделанной еще пахнувшим смолой деревом, со столом и скамейками. Оператор, онемев, стоял перед открытым холодильником, который ломился от колбасы, ветчины, холодного пива и водки. Вошел охранник.
– Да-да, – кивнул он, – это все для вас. А там, – кивок головы, – я баню затопил. Отдыхайте!
– А можно вас попросить… – у Даши в глазах заиграл озорной огонек. – Можно вас попросить съездить за одной моей знакомой? Я хочу ее сюда привезти!
– Это еще кого? – нахмурился Печенкин.
– Это моя бывшая коллега с местного телевидения… Ну, пожалуйста!
– А она хорошенькая? – подмигнул оператор Артем.
– Она – прелесть! Блондинка с длинными волосами.
– Звучит заманчиво. Давай ее сюда!
– Мне что? Съезжу. Скажите куда, – невозмутимо пожал плечами охранник.
– Знаете, где местная телекомпания?
– Ну.
– У них как раз сейчас рабочий день заканчивается, поэтому быстрее надо.
– Ну.
– Ее зовут Жанна.
– Понял.
Охранник выбежал, через минуту во дворе лязгнули отпираемые ворота и зарычал мотор машины.
Тем временем телевизионщики помогли Даше «накрыть поляну», достали закуски, спиртное и расположились за деревянным, пахнувшим смолой, столом. Примерно через полчаса опять послышался мотор вернувшейся машины, заскрипели закрывавшиеся ворота, и в дверь просунулась физиономия охранника:
– Привез…
Дверь распахнулась, и в предбанник влетела Жанна, обескураженная и как будто немного испуганная. При виде выпивающих мужиков, которые уже успели раздеться, обмотаться простынями и сходить пару раз в парилку, она удивленно притормозила, но тут ее блуждающий взгляд споткнулся о старую знакомую, и моментально напряжение исчезло с ее лица.
– Дашка! – она бросилась к ней и обняла, словно любимую подругу. – Боже, как я рада тебя видеть! Выглядишь обалденно!
– Ты тоже!
– Так вот кто меня сюда вызвал! Так вот кто – сюрприз!.. Да… сюрприз так сюрприз! Ты какими судьбами?
В этот момент у нее зазвонил телефон.
– Ой, погоди… Сейчас отвечу… Да! Это, представляешь, Дашка приехала! Сюрприз такой! Не знаю… Давай потом расскажу, мы с ней еще не поздоровались толком.
Пока она в радостном возбуждении трещала, мужчины с восхищением рассматривали ее. На какой-то момент она, белокурая русалка, яркая, нежная, белоснежная и румяная, вскормленная натуральными деревенскими продуктами и пронизанная кристально чистым воздухом с ароматами полей, затмила бледную, с прокуренным желтоватым лицом и короткими кудряшками эмансипированную Дашу. К тому же ее звенящий голосок, детская непосредственность и живость не оставили их равнодушными. Воспользовавшись тем, что она на миг умолкла, мужчины представились и пригласили ее к столу. Ей налили полный бокал пива, который она тут же до половины осушила, смачно вытерев рот рукой.
Как следует выпив и закусив, девушки захватили простыни и уединились в парной. Лежа в мелком, но широком бассейне, попивая пиво, они получили возможность спокойно поболтать:
– Как твои дела на телевидении? Мы одно время все любовались тобой в том проекте, на который тебя брали… Хорошо ты держалась, комфортно себя чувствовала в прямом эфире. Молодец. И фильмы, те, которые по твоему сценарию, были самые удачные. Так что ты еще и как сценарист себя проявила! Представляю, как столичные штучки на тебя злобились… А то! Знай наших!
– Спасибо.
– Да брось ты! Я тебе как профессионал говорю… Только что-то уж быстро очень проект закрылся. Жаль. Потом вдруг смотрим – ты в рекламных программах выплываешь…
– Да, реклама – это деньги, ты ж понимаешь.
– Понимаю. Но для меня творчество важнее. Тем более, что ты и до рекламы не была деньгами обижена, я думаю.
– Ну, да, но…
– Ой, Дашка, если б ты знала, как мы гордимся, что такую звезду воспитали! Ты мне должна спасибо сказать за то, что я строжилась, требовала… Порой была резка, излишне принципиальна, может быть…
– Спасибо… А… где сейчас Пашка?
– Пашка у нас. А где ему еще быть? Монтирует потихоньку. Поначалу задумчивый был, молчаливый, видно, что переживал… Мы у него не спрашивали ничего. Делали вид, что ничего не замечаем. Чего вернулся? А, говорит, не понравилось… Ну, не понравилось так не понравилось. Его дело. Сейчас он с одной тут живет…
– Ну, я рада за него. А то, знаешь, совесть замучила.
– Ты, как я понимаю, бросила его ради другого?
– Да…
– Счастлива?
– Н-нет, мы расстались.
– Да? Ну, не расстраивайся, значит, не судьба. Встретишь еще своего принца.
– А у тебя как?
– Да и я рассталась со своим… Давно уже. Он тоже жениться собирается, на дочери директора элеватора. Ну, это понятно – с одной стороны деньги, с другой стороны – власть… Но я не одна, разумеется.
– Как вообще здесь дела? Как наша телекомпания?
– Все нормально, все по-прежнему… Вы как здесь? Ну, ясное дело, командировка.– Да.
Даша рассказала о цели командировки. Жанна внимательно слушала, медленно потягивая пиво. Когда рассказ закончился, она рассмеялась:
– Ой, Дашка, представляешь – мы с тобой по разные стороны баррикад. Да-да. Мы, местная пресса, находясь под мэром, настраиваем общественность против твоего спонсора, добиваемся, чтобы добывал рачков химзавод. Это же спасение будет для города – глядишь, на шальных деньгах заводик наш поднимется, справится со своим банкротством, рабочие места появятся, жизнь как-то наладится…
– Не наладится, – покачала головой Даша. – Поэтому лучше принять сторону того, кто сильнее.
– Ты так думаешь? Хм… А знаешь, какой ажиотаж здесь творится из-за этих рачков! Весь народ как с ума посходил – все, и стар, и млад, лезут в озеро и часами рачков мешками ловят. А как вылезут, на берегу их уже машины ждут из Казахстана, забирают мешки, а с ними долларами расплачиваются. Милиция их гоняет, но ничего поделать не может.
– Интересно, интересно, – задумчиво протянула Даша, представляя, как она использует этот факт – факт бессилия властей против беспредела – в своем фильме.
– И кто бы мог подумать, что я, борец с этим бандитом, буду в его доме его пиво пить и в его бассейне купаться! Ха-ха-ха!
Даша тоже улыбнулась над пикантностью ситуации.
Засиделись до глубокой ночи. Напрасно Печенкин грозно вращал глазами и строго взывал к совести, напоминая, что завтра рабочий день. Народ не мог оторваться от выпивки и закуски. Звонкий смех Жанны становился все развязнее. Вскоре она уже сидела на коленях у Артема, который пожирал ее влюбленными глазами. Однако усталость от долгого переезда и разудалой пирушки взяли верх. Охранник, несмотря на протесты Артема, отвез Жанну домой. Остальная компания разошлась по своим комнатам.
На другое утро встали не выспавшиеся и смурные. Потянулись на завтрак в предбанник, опохмелились. После этого немного повеселели и почти готовы были к работе. Печенкин предложил в первый день поработать в лагере противника, чтобы не вызывать подозрений. Из гостевого домика Даша обзвонила всех, с кем собиралась побеседовать: директора химзавода, мэра, и даже начальника местного отделения милиции. Всем им она представлялась как журналист краевого телевидения, автор экологической программы.
Начали с директора химзавода. Проходя по обшарпанным помещениям опустевших цехов, с голыми стенами, зияющими облупившейся штукатуркой, она с болью в душе думала о том, что когда-то здесь кипела работа – в цехах сверкали металлическими боками новые станки, в лабораториях сверкали приборы и сновали туда-сюда строгие женщины в белоснежных халатах. Она часто бывала здесь ребенком – прибегала к родителям, блистала костюмом снежинки на новогодних утренниках, которые устраивало предприятие для детей сотрудников. Сейчас родителей нет в живых, а завод, которому они отдали всю свою жизнь, тоже умер…
Директор встретил их в своем кабинете, в котором все носило отпечаток двадцатилетней давности: мебель, шкафы, даже портрет Ленина.
– Василий Карлович, я, как автор экологической программы, обеспокоена тем, в какое состояние приходит местное уникальное озеро. Не считаете ли вы, что ваше химическое предприятие наносит ему вред своими выбросами?
– О! куда хватили… Какие выбросы? Да мы давно загнулись, на ладан дышим, работы нет никакой. Какие там выбросы…
– То есть производство стоит, цеха захирели, так?
– Конечно, так. Все захирело… Да вы же сами видели, когда проходили по цехам.
– Теперь, чтобы возобновить производство, вам понадобится много денег, сил?
– Да, с таким устаревшим оборудованием, которое разваливается, мы ничем заниматься не можем. Все надо восстанавливать, модернизировать, ремонтировать хотя бы, а на это уйдет уйма денег, если их еще выделят, и уйма времени. Разрушить-то всегда легко, попробуй восстанови.
Даша краем глаза покосилась на Печенкина, он украдкой показал ей большой палец. Ура! Одно дело сделано – директор сам, на камеру, признался в своем бессилии.
– В таком случае, у меня больше вопросов нет. Я поняла, что со стороны завода нет угрозы озеру.
– С нашей стороны-то нет, а вот с других сторон… Безжалостно вылавливаются рачки, нарушается экологическое равновесие. Люди нарочно приезжают к нам в здравницу, чтобы получить лечение рапой. Наш престиж оздоровительного курорта пошатнется, если рачки будут уничтожены, и озеро потеряет свою оздоровительную функцию.
– Так-так-так… Кто вылавливает рачков?
– Так местные. Сейчас рачки эти очень востребованы где-то за границей, так вот народ наш, обнищавший, в погоне за копейкой, ловит этих рачков мешками, а дельцы уже на берегах их поджидают с долларами. Это же настоящее браконьерство! Вот чем вы должны заняться как борец за экологию!