Черный принц

Демина Карина

Помада на щеке… или кровь?

Кейрен мылся, растирая кожу докрасна, не чувствуя жара, но лишь холод, который не получалось выплавить. И он прибавлял и прибавлял горячей воды, пока не оказался вовсе в кипятке.

…на полочке под зеркалом остались баночки с кремом Таннис, и Кейрен передвигал их… ее раздражало, когда после него оставался беспорядок в ванной. И лужи на полу. И еще след пальцев на зеркале. Кейрен прижал к запотевшей поверхности ладонь.

Больше не будет злиться.

Ушла.

– Эй! –

Дверь хрустнула от пинка Райдо. – Ты там топиться не вздумал? Если что, зови, помогу по-родственному.

– Не дождешься.

Вытереться кое-как, натянуть рубашку, чистую, но мятую… утюг где-то есть, но Кейрен не умеет им пользоваться. Привык, что рубашки стирают за него, возвращая накрахмаленные, наглаженные.

Матушка не одобрила бы…

…она, верно, ждет. И следует отправить записку, извиниться, но позже.

– Садись, младшенький. – Райдо отодвинул стул. – И ешь давай. А то у тебя вид такой, что вот-вот ноги с голодухи протянешь.

Чай в огромных кружках. И свежий хлеб, нарезанный крупными ломтями. Сыр. Ветчина.

– Так зачем ты приехал? – Кейрен ест, впервые за последние дни ощущая голод.

Когда он в последний раз обедал? Вчера, кажется. И с утра матушка пыталась что-то сказать про завтрак, но он сбежал, отговорившись занятостью. В особняке Кейрен начинал задыхаться.

– Причин несколько. – Райдо подпер щеку кулаком.

Любимая поза, матушку раздражавшая. Она боролась и с ней, и с его привычкой ставить локти на стол, исправляя мягко, настойчиво… Райдо не исправлялся.

Он, наверное, с рождения был такой вот, неисправимый.

– Первая – чтобы сказать, что ты – идиот. – Райдо выковырял из хлеба мякиш, который скатал в шар. А шар отправил в рот. – Вот ответь, младшенький, чего ради ты себя гробишь?

– А я гроблю?

– Гробишь. – Райдо разламывал корку на кусочки, а их раскладывал по краю тарелки.

…матушка хмурилась и говорила, что нельзя играть с едой.

– И не делай морду клином. Ты прекрасно все понимаешь. Долг – дело, конечно, хорошее, но одними долгами жив не будешь.

Между кусками хлеба Райдо раскладывал сырные крошки. Узор получался странным.

– Ты о свадьбе?

– А о чем, хрысь тебя задери, еще?

– Этот союз нужен роду…

– Нужен, – согласился Райдо, облизывая пальцы. – Союз нужен, а не свадьба двух несчастных идиотов. Или девушка не против?

– Против, – вынужден был признать Кейрен.

– И тогда чего ради? Вот только не начинай про политику! Этой хрени я уже наслушался и скажу тебе так. Коалиция нужна Сурьме не меньше, чем нам. Союз будет заключен в любом случае. А остальное…

– Матушкиными стараниями.

– Узнаю. – Райдо вздохнул. – И сочувствую.

– Она хотела как лучше.

– Она всегда хочет как лучше. Но вот лучшее

для нее и лучшее для тебя – это разные вещи. Что, твоя девчонка не нравилась? Неподходящая компания?

– Вроде того. Я пытался объяснить, но…

– Тебя не услышали. Кейрен, я люблю маму, но иногда… она пытается сделать окружающий мир идеальным. Знаешь, в свое время она и меня пыталась переделать, только я чересчур грубый… и остальные… а вот ты – мягкий мальчик. Ее мальчик.

Райдо сгреб с тарелки хлеб и сыр, встряхнул в горсти и отправил в рот.

– Я это понял. – Прижав ладони к чашке, Кейрен наслаждался теплом. – Правда, поздновато, но понял. Знаешь, ей кажется, что я ошибаюсь. Что она старше, опытней, и… остальное же – ерунда. Как колени разбитые, поноет и пройдет.

– И как, проходит?

– Нет.

– Твои письма стали пустыми.

– Мне жаль.

– Нет, младшенький. – Райдо подвинул вазу, из которой не убрал засохшие цветы. – Жалеть тут не о чем, надо просто…

– Договор подписан.

– И хрен ли с ним.

– Отец…

– Взбесится, точно.

Райдо никогда не пугал отцовский гнев. Его, кажется, ничего не пугало.

– Но не тебе, Кейрен, платить за его амбиции. Сам подумай, что тебя ждет? Жизнь с нелюбимой женщиной, которой и ты сам неприятен? Под матушкиным заботливым присмотром? Или ты и вправду поверил, что она оставит тебя в покое? Нет, Кейрен. Она постарается, чтобы твоя жизнь стала идеальной в ее понимании. Она лучше знает, что тебе нужно.

Он был прав, в каждом слове прав.

– И ты же сам понимаешь это. – Райдо поднялся.

– Понимаю. Но не хочу подвести род.

– Бестолочь, – почти ласково произнес Райдо.

– Какой уж есть.

– Арнлог возьмет стаю. – Райдо перевернул стул и сел, положив руки на спинку. – Он сильнее отца и удержит с легкостью. Лиулфр поможет и, если получится, заслужит свою жилу. У них есть дети, и род не останется без наследников. Кого и чем ты подведешь?

Райдо упирался пятками в пол и покачивался, стул скрипел под его весом, опасно кренился.

– Если бы не матушка, отец обошелся бы без этого нелепого брака, который не принесет никакой выгоды, разве что проблемы. Но когда он был способен ей отказать? Поэтому, Кейрен, сам думай.

Думал. Только мысли получались безрадостными.

– Я не говорю, что тебе плюнуть на всех надо… знаешь, я когда подыхал, все пытался понять, чего ради за жизнь цепляюсь. Больно же было. И сдохнуть, оно все проще, а я, дурак, живу… только там дошло, что не ради чести… или там рода… нет, просто потому, что жизнь вот она, проходит. А я так и не был счастлив. Так, чтобы до одури, до звезд в глазах и неба под ногами. Это страшно, младшенький, умирать, когда счастлив не был.