Чёрный Рыцарь
Шрифт:
Мне нужно, чтобы он взял меня, заставил почувствовать, как сильно он меня хочет, и доказать, что он действительно думал обо мне раньше.
— Сильнее, Ксан, — выдыхаю я.
— Я не хочу сделать тебе больно.
— Я хочу, чтобы ты сделал мне больно.
Он усмехается, и этот звук звучит как музыка для ушей.
— Моя властная Грин вернулась, не так ли?
— Да. А теперь сделай это.
— Я большой, а ты чертовски тугая, — хрипит он. — У тебя будет болеть несколько дней.
— Я хочу, чтобы все болело
— Трахни меня. — его голубые глаза озорно мерцают. — Почему ты хочешь, чтобы все болело несколько дней? Чтобы ты могла помнить?
Я киваю.
Его ухмылка в сочетании с этими ямочками на щеках могла бы тайно убить меня.
— Тебе не придется помнить, потому что я не остановлюсь в течение нескольких дней.
Вспышка эмоций охватывает его лицо, когда он целует меня, ускоряя движения. Он прав, я слишком тугая, и из-за этого каждый толчок причиняет боль. Но это приятная боль, та, которая с каждой секундой затягивает меня все глубже.
Мое дыхание учащается, и ногти впиваются в его золотистые волосы, когда его бедра дергаются от силы его толчков. Моя спина ударяется о стену, и внизу живота образуется волна, сильная и непреклонная.
— Ксан.. О, Боже...
— О, черт, черт! — рычит он мне в губы. — Ты близко?
— Думаю, да.
Он протягивает руку между нами и щелкает мой клитор, добавляя сводящее с ума давление на l киску.
— Я больше не могу сдерживаться.
— Я тоже.
Мои ботинки впиваются в его задницу, когда он врезается в меня с такой жестокостью, что на секунду я впадаю в бред, не в силах вспомнить, где, черт возьми, я нахожусь или что я делаю. Его бедра дергаются снова и снова, словно он не может контролировать силу, пульсирующую в нем.
— Я так долго хотел тебя, Грин. Так чертовски долго.
— Я тоже, — признаюсь я сквозь стон.
— Я хотел тебя, даже когда не должен был.
— Мне все равно.
— Я так сильно хотел, чтобы ты стала моей, что это причиняло боль.
— Ты хотел?
— Я хотел похитить тебя туда, где нас никто не знает, и трахать, пока мы больше не сможем двигаться, — признается он мне в рот. — Я хотел забрать тебя из этого мира и оставить для себя.
Так почему ты этого не сделал?
Я не произношу эти слова вслух, так как внутри меня проносится резкая волна. Она внезапная и дикая, и прежде, чем я осознаю ее, я тону в ней.
Его запах единственное, чем я дышу, немного похожий на океан, очень похожий на мяту и так похожий на принадлежность.
Ксандер всегда был тем, с кем я могу быть, единственным, перед кем я никогда не чувствовала, что должна притворяться.
Он был моим рыцарем, моим якорем. Моим единственным и неповторимым.
Я медленно спускаюсь со своей волны, ощущая, как что-то теплое стекает по моим бедрам.
Он смотрит на меня с извиняющимся выражением
— Удивлен, что я продержался так долго, учитывая, как много я фантазировал о тебе.
Я прикусываю нижнюю губу, затем отпускаю.
— Ты фантазировал обо мне?
— Все это чертово время. Это свело меня с ума.
Мои пальцы теряются в его волосах, когда я смотрю на него сквозь ресницы.
— Даже когда ты был с другими?
— Какими другими? — он касается своими губами моих. — Ты у меня первая, Грин.
Глава 30
Кимберли
— Ты девственник? — моя глаза расширяются, спрашивая в сотый раз. — Серьезно?
— Завязывай, пожалуйста?
— Нет, мне нужны подробности — все до единой.
— Подробности? Серьезно, Грин? Кроме того, ты немного отвлекаешь.
Я бросаю взгляд на себя и понимаю, что после того, как он отнес меня в постель, он раздел меня, пока я продолжала спрашивать его о бомбе, которую он сбросил ранее.
В данный момент я стою на коленях у него между ног, когда он закидывает рубашку за спину и отбрасывает брюки и боксеры. Мы оба совершенно голые, как в детстве, когда мы вместе принимали ванну.
Но сейчас все по-другому, и это как-то связано с его полутвердым членом, на который я не могу перестать пялиться.
Единственная причина, по которой я разрываю зрительный контакт, это темный взгляд его глаз. В них таится так много обещаний, дразнящих, заманивающих. Мой череп покалывает в предвкушении, а бедра неохотно сжимаются.
Странно, как я перестала думать о своем теле перед ним, или, скорее, о том, как он видит меня. Это из-за того, как он смотрит на меня, клянусь; в нем столько тепла и желания, что нет места для мерзких сомнений.
Часть меня хочет нырнуть в его объятия и никогда больше не выныривать, но сначала мое любопытство нуждается в ответах.
Обернув одеяло вокруг себя, я наклоняюсь так, что вся моя передняя часть соприкасается с его. Тонкая ткань единственный барьер, между нами.
— Лучше?
Стон, который вырывается из его горла, такой мужественный и грубый.
— Ты убиваешь меня, Грин.
— Я остановлюсь, если ты расскажешь мне.
— Может, после второго раунда.
— Нет.
Мои пальцы ложатся ему на грудь, и я провожу кончиками пальцев по его соску. Он твёрдый, как и все остальное в нем.
— Для начала, прекрати это, или я кончу на твоё жалкое одеяло.
Я все еще держу руку, не убираю ее.
— Так что, как говорится в статьях, мужские соски тоже чувствительны.