Черный Шаман
Шрифт:
– Доллары? Да плевать я хотел на этот мусор. Вот метикалы – это валюта! За них любая дагонка со мной на край света пойдет.
– Ну, в рублях потребуешь оплату, как герой.
Ирвин в сомнении бросал в рот куски ананаса и смачно разгрызал их. Надо было искать другие аргументы, помимо финансовых. Очевидно, память предков и дикие негритянские гены слишком сильно давили на черного диверсанта.
– Порезвился бы с мое вчера, по-другому бы пел. Ладно, так и быть, помогу тебе адаптироваться, – пообещал добрый негр. – Метикалы – сила почище всякого доллара, чувак, это всякому ясно на Новой
– Какой-то ты непатриотичный, братишка. Точно, перековался в таха.
– Поварился бы с мое в народе, тоже стал бы реалистом. А то у себя в бронетранспортере совсем от жизни оторвался.
Ирвин мечтательно откинулся на траву, подложив под голову ладони, Вадиму же было не до послеобеденного отдыха. Он углядел в толпе гомонящих воинов мерзкого Кваквасу. Враг вел себя, как всегда, подозрительно – а на этот раз так и вызывающе. Он о чем-то толковал под пальмой с самим капитаном Онибабо, и оба порой бросали в сторону БТР тяжелые взгляды. Особенно поразило Вадима, что толстяк не бил бывшего водителя по лицу и по рукам, когда тот утаскивал у него из-под носа очередной банан.
– Солдат, а ну-ка проснись!
– Не дождешься, сатрап, – сонно пробормотал негр.
Но Вадим жестоко растолкал соратника и скрытно объяснил тому ближайшую боевую задачу. Хэмпстед, он же фальшивый Чьянгугу, был очень недоволен самоуправством бывшего сержанта, однако внял его убеждениям и отправился на разведку под пальму капитана Онибабо.
Едва ложный таха удалился, как к Вадиму вальяжной походкой подошла капрал Зейла. Через плечо ее было перекинуто полотенце защитной расцветки. А может, и залепленное реальной грязью, понять было трудно.
– Слушай приказ командира, – властно сказал она.
Вадим вскочил и вытянулся во фрунт.
– Следовать за мной для помывки старшего по званию в проточной воде!
– Слушаюсь! – радостно отозвался Косинцев и направился в сторону ручья, неподалеку от которого притормозило воинство Шамана.
Бедра Зейлы, как ему показалось, раскачивались перед ним с избыточной амплитудой, и лоб Вадима покрылся испариной. Но он чувствовал спиной завистливые взгляды воинов и наверняка самого полковника, а потому шагал твердо и размашисто, как на плацу – дескать, он тут ни при чем. Однако продираться таким способом через густые заросли было несподручно. Пришлось волей-неволей перейти на диверсионный манер, чтобы не губить растительность. Сама капрал, собственно, тоже перестала изображать модель на подиуме. И все равно двигалась с весьма заманчивой грацией.
Минуты через три они добрались до излучины. Зейла споро разоблачилась, принудив к тому же и Вадима. Не обращая внимания на его возбуждение, она прыгнула в воду и с упоением принялась мылиться.
– Что же ты не пристаешь к командиру? – наконец спросила она, устав внимать сдавленному пыхтению солдата, который яростно натирал ей спину. – Неужели тебе нужен приказ?
– Не имею права! – отрапортовал тот. – Я рядовой.
–
– Гр-р-р-р... – с жаром согласился диверсант.
Но дальнейшего развития, к смертельной обиде Вадима на судьбу, ситуация не получила. Как только капрал протянула руку и ухватилась за резинку его трусов, из кустов возник взбешенный Забзугу. В гневе полковник был страшен. Дрожащей рукой, не спуская с Косинцева прицела АР-48, он нашарил в кармане гранату и стал пропихивать ее в подствольник.
Несостоявшиеся любовники впали в полный ступор. Стоит ли говорить, что всякий позыв у Вадима напрочь исчез? Если полковник почему-либо не убьет его, то уж потенции-то наверняка лишит на долгие годы.
– Ага, я говорил! – вскричал вдруг из соседнего куста второй непрошеный наблюдатель. – Мерзкий белый глист! У меня БТР отнял, а у вас подругу! Его надо немедленно отдать под трибунал!
С момента знакомства Вадима с проклятым лже-водителем Кваквасой это был единственный момент, когда диверсант готов был расцеловать врага. И даже, пожалуй, отдать ему все наличные метикалы. Излишнее рвение назойливого солдата спасло Косинцеву жизнь.
– А ну, на кухню! – рявкнул Забзугу и сунул гранату обратно в карман. – Немедленно чистить и жарить бананы! Мешок бананов! Тонну! Самого под трибунал отдам!
Квакваса моментально исчез в зарослях, даже сучок не хрустнул, а полковник мстительно наложил на Вадима штраф в размере двадцати монет. После этого он злобно приказал капралу одеться и проследил за ней плотоядным взором. Бывший сержант воспользовался моментом и также поспешил облачиться в форму, стараясь не попадаться командиру на глаза.
Его переполняли ненависть к вышестоящему начальству в лице Забзугу, а также страх за собственную мужскую силу, которую подорвали таким бесчеловечным образом. Слабым утешением ему стала мимолетная ободряющая улыбка Зейлы, которой она одарила Вадима в единственный благоприятный момент.
Словом, вскоре диверсант несолоно хлебавши вернулся на бивак. Однако показывать соратникам, что дело не сладилось, было глупо. Он с ленивым видом, начисто игнорируя смешки повстанцев, расположился в тени БТР. Внезапно вспомнив о капитане Онибабо, отыскал того взглядом. И тут же чуть не заорал благим матом!
Квакваса, оказывается, проигнорировал приказ полковника жарить тонну бананов. Сейчас он прятался среди воинов с толстым капитаном и... Ирвином! Все трое заговорщицки перешептывались и украдкой поглядывали в сторону Косинцева.
– Предатель... – потрясенно прошептал бывший сержант. – И этому грязному ублюдку я доверял свою жизнь и саму судьбу? А сейчас он сговаривается с моими врагами, как похитрее меня прикончить?..
Пожалуй, от таких горьких дум Вадим мог бы и свихнуться, но тут прозвучала автоматная очередь командарма. Могучий механизм освободительной армии разом пришел в движение, в том числе шестеренка под маркировкой «Косинцев». Ничего не видя за пеленой горькой обиды и несправедливости, Вадим забрался в жаркое нутро боевой машины и яростно утопил клавишу стартера. Движок дико взревел.