Чёрный сокол

Сапронов Евгений

– Что находится напротив хором? – спросил Горчаков парня.

– Конюшня и хлев, – ответил тот.

– Угу, – кивнул Олег и перевел взгляд на самую короткую сторону трапеции.

Там жались к тыну два низких домика и один высокий.

– А что у дальней стены? – Горчаков опустил бинокль и повернулся к Вадиму.

– Овин, гумно и баня, – ответствовал юноша.

Сами хоромы состояли из трех зданий. Ближе к высокому овину располагалась трехэтажная башня с дозорной площадкой на чердаке и шпилем над ней. Со стороны реки к башне примыкало короткое двухэтажное здание, а к нему длинное. Оно тоже было срублено в

два этажа, но много выше, чем первое, чуть ли не вровень с башней.

– В башне что находится? – продолжил расспросы Горчаков.

– В самом низу клеть для разных съестных припасов, – пояснил Вадим, – выше кладовая для кож, сбруи, посуды, железных поделок разных и всякого такого, что в хоромах хранить ни к чему. Самый верх пуст.

– А в большой постройке что?

– Внизу гридница для дружины боярской и горница для слуг, над ней большая трапезная и боле ничего.

– Ну, а в хоромах меж башней и трапезной? – Олег подумал, что там должны располагаться спальни и не ошибся.

– Там сразу светлица, где боярыня с боярышней да холопками рукодельем всяким занимались, а сбоку три опочивальни, – подтвердил его догадки Вадим. – Одна для гостей, другая супружеская Федора Ивановича и Пелагеи Дмитриевны. Третья опочивальня боярышни Ксении Федоровны. Она может, тоже еще жива. Ее вместе с тремя девками воеводы татарские в хоромы увели.

– А почто они в Коломну-то не сбежали? – удивился Горчаков.

– Так ведь не ждал никто здесь ворога, – развел руками Вадим, – боярин с Романом Ингваревичем в поход выступил, сказывал, что вернется вскорости. Говорил: побьют они татар за Пронском и воротится он. А мы от поля далеко, чего нам бояться было?

– Ладно, – кивнул Олег, – возвращаемся в Калиновую. Там я тебе, Вадим, дам листок, изобразишь мне, как горницы расположены.

Пока трое разведчиков делали крюк по лесу, окончательно стемнело. Хорошо хоть снег белый, иначе лбы о сосны понабивали бы. Далее шли по льду, тут хоть и темно, но не заблудишься. Привыкшему к освещенным улицам, Горчакову, темнота в этом мире казалась какой-то особенной. Морозный воздух, хруст снега под ногами, мрак, наползавший со всех сторон, бездонное небо над головой, усыпанное яркими звездами. Олег на миг ощутил себя космонавтом, бредущим по чужой неприветливой планете. "Впрочем, если верить Роману, то так оно и есть, – подумал Горчаков, – это не наша Земля, это ее двойник".

В деревне Олег собрал свой отряд и начал ставить боевую задачу. Делал он это не в общих чертах, а четко распределив обязанности, с подробными разъяснениями каждому бойцу, что и как ему надлежит делать. Людей у Горчакова было мало, поэтому успех операции зависел от быстроты и слаженности. Он разбил тридцать "детских" на пары, нарисовал на листе принтерной бумаги план села и каждой паре назначил дом.

– Прямо сейчас заготовить колья, – говорил Олег командирским тоном, – по сигналу бегом несетесь к избам. Один подпирает колом дверь, другой приколачивает его к доскам, чтобы не сполз. Потом два гвоздя забиваете наискось, чтобы пришить двери к брусьям, Дальше тащите солому, кладете под стены и поджигаете. Не думаю, что монголы будут стрелять в окна, но все равно, остерегитесь, старайтесь не подставляться.

Волоковые оконца в избах располагались высоко, если стрелять, то только с лавок, которые, к слову, тянулись вдоль всех стен. Но чуть выше окон,

также по всему периметру были приделаны широкие противосажевые полки. Печи в избах топились по-черному, лохматые нити сажи свисали с кровли и падали на головы. Полноценных потолков не было, только полки над лавками, и с луком под ними было не развернуться.

"Но кто их этих монголов знает, – подумал Горчаков, – вдруг, как-то приспособятся?".

Гвоздей в деревне нашлось всего пять штук и к ним один молоток. Здесь все строили топором! И им тоже можно было забивать гвозди, запас которых у Олега имелся с собой.

Большую часть плана, Горчаков не придумал здесь, на месте, это была "домашняя заготовка". Он с самого начала не исключал операции против неприятеля, расположившегося на ночлег в избах. По вполне понятным причинам: надо быть полными идиотами, чтобы мерзнуть на улице, имея под боком теплое жилье.

Еще пятерых дружинников Олег отрядил заблокировать двери в церкви, только вместо кольев велел заготовить бревнышки.

– Вам ничего прибивать не надо, – наставлял он подчиненных, – подопрете бревнами и ладненько.

Закончив раздать указания, Олег занялся изготовлением "химического оружия". Это тоже была "домашняя заготовка", поэтому все необходимое он имел с собой. В Коломне Горчаков раздобыл несколько килограмм селитры, которую в средневековье применяли в качестве консерванта, при изготовлении колбас и разных копченостей. Уголь без проблем можно было найти в любой кузне. В прихваченной из дому аптечке лежала пластиковая баночка с пятьюдесятью таблетками американского аспирина. Тяжело вздыхая, Олег отсыпал три десятка таблеток и принялся толочь их в порошок.

Не все это знали, но аспирин был не таким уж и безобидным лекарством. Зажженная смесь угля, селитры и ацетилсалициловой кислоты давала густые клубы белого дыма, который вызывал кошмарный, до рвоты, кашель, а при высокой концентрации, судороги и остановку дыхания.

Когда подготовка к операции, которую Горчаков окрестил: "Возмездие", была завершена, пришло время занимать исходные позиции. Сначала весь отряд шел вдоль левого берега. А когда до Спасского осталось около километра, Олег, Вадим, Неждан и Берислав отделились, пересекли реку и углубились в лес. Брать парней с собой было не обязательно, но Горчаков не собирался вот так сразу терять первого в этом мире друга и первых дружинников. Неждану он вообще выдал на время похода свои старые латы. "Как обернется дело на том берегу, пока не ясно, пусть лучше побудут со мной" – решил Олег.

К позиции для стрельбы группа вышла по своим вчерашним следам. Здесь началось невыносимо долгое ожидание. Время ползло, как тягучая вязкая смола. Горчаков нетерпеливо посматривал на небо. Наконец, оно начало светлеть. "Пора!" – Олег снял чехол с ночного прицела и вскинул винтовку. Светлело пока только вверху, а на земле еще царил сумрак, но Горчаков отлично видел цель. Убивать людей ему еще не доводилось но, как это, ни странно, ничего такого особенного он не испытывал.

Олег поймал в перекрестье голову стоящего на дозорной площадке монгола и плавно нажал курок. Оглушительно хлестнул выстрел, приклад толкнул в плечо, и Горчаков вспомнил любимую шутку американских стрелков: "Вернувшего из Ирака снайпера спросили: что вы чувствовали, убивая гражданского? А бравый вояка ответил: только отдачу приклада".