Черный список
Шрифт:
Авария на фуникулере, соединявшем набережную с нудистским пляжем. Всего лишь фон к рассказу о неудачной попытке Ирочки и Юрия Мазаева искупаться ночью нагишом.
Взрыв в казино. Тоже фон, на котором ярко вырисовывалось незавидное положение молодого оперативника Сережи Лисицына, за восемь месяцев не раскрывшего ни одного серьезного преступления. И две зверски убитые проститутки. Не сцена ли из той же самой оперы?
Замороженная стройка. Место, где нашли труп кинорежиссера Виктора Бабаяна. Просто место действия, ничего более.
А пожар в Летнем театре во время конкурса красоты? Тема для Таниной новой повести, и только.
Но
А руководство местной милиции добровольно согласилось принять удар на себя и сделать вид, что не справляется с криминальной ситуацией в городе, потому что всем им за это были обещаны теплые места при новой власти, куда более доходные, чем нынешняя государственная зарплата. Поэтому на столь серьезные и тяжкие преступления и оказался брошенным неопытный и ничего не умеющий Сережа Лисицын, а как только он показал первые молочные зубки, его тут же убрали в участковые.
Теперь до меня полностью дошел смысл того, что я с помощью Юры Мазаева увидел на кассете Николая Федоровича Вернигоры. Убеленный сединами ветеран показывает на чертеже какую-то точку, помечая ее крестиком. Это чертеж моста, а точка – место, куда нужно закладывать взрывчатку, чтобы мост наверняка рухнул. Двое мальчишек под руководством отставного военного собирают какой-то механизм. Думаете, они моделированием занимаются? Я тоже так подумал, когда смотрел в первый раз. А Мазаев мне сказал, что это взрывной механизм, причем вполне профессиональный. Еще одна схема, которую даже я опознал как поэтажный план здания, наивно полагая, что в клубе занимаются юные электрики или юные строители. Ничего подобного. Крестиком на плане отмечено место, где должен находиться источник возгорания, чтобы все здание в минимально короткие сроки оказалось охвачено огнем.
Мальчишки занимаются военно-прикладными видами спорта. Похвально? Еще как. Они не только учатся быстро бегать и высоко прыгать, ловко ползать и отлично плавать с аквалангом, они учатся обращению с оружием и взрывчаткой. Они водят машины всех категорий. Они не боятся высоты, прыгая с парашютом и балансируя на выдвижных лестницах. В умелых руках они вырастут молодыми людьми, которые будут достойно носить офицерские погоны, войсковые или милицейские. А в недобросовестных руках в кого они превратятся? Впрочем, похоже, для некоторых из них это превращение уже произошло.
Итак, шофер Заваруев и пенсионер Сокольник. Как к ним подобраться? Прийти и потребовать объяснений? Глупо. Сокольник может оказаться, например, дедом мускулистого Лехи, и свой интерес ко мне он объяснит тем, что внук на меня нажаловался: мол, поймал, руки заломил и приставал с глупыми обвинениями. А если он и не родственник, то может сказать, что они там, в своем клубе, борются с детской безнадзорностью и поэтому считают своим долгом защищать подростков от плохих дяденек, которые к ним пристают. Нет, Александру
Теперь шофер. На него надо натравить Сережу Лисицына. Если я правильно понял расклад в городском политическом преферансе, то здесь уже есть готовый политический лидер, которого и призовет к власти возмущенное население. Вычислить этого лидера я могу и сам, нужно только повнимательнее почитать местные газеты. Но Заваруев наверняка не является персональным водителем этого человека, это было бы слишком просто. И слишком опасно. Если между ними есть связь, то она гораздо более сложная и замаскированная.
И еще одно. Самое, может быть, главное. Люди из таинственного «черного» списка. Пока я сижу здесь и строю из себя крупного аналитика, они ходят по краю пропасти, и во что бы то ни стало нужно узнать их имена, чтобы не допустить новых убийств. А для этого нужно понять, почему они попали в этот страшный список. Катя Иванникова. Кто еще?
В моей мозаике не хватало какой-то важной детали.
Я не заметил, как задремал, сказалась прошлая бессонная ночь. Разбудил меня осторожный стук в окно.
– Дмитрий Николаевич, – послышался голос моего краснощекого соседа. – Вы дома?
Я лихорадочно вскочил с узкой пружинной койки и потряс головой. Не зря говорят, что на закате спать нельзя, голова делается тяжелой и дурной.
– Дома, заходите, – крикнул я, стараясь сделать свой голос как можно более бодрым.
Отец Сани и Сени занял собой все свободное пространство моей убогой конуры, такой он был большой.
– Вам просили передать, – сказал он, протягивая мне объемистый пакет.
– Кто? – подозрительно спросил я.
– Девушка какая-то, Ларисой зовут. Я пацанов в кино водил, а она к нам на улице подошла и попросила вам передать.
– Спасибо.
Я ждал, что сосед отдаст пакет и уйдет, но он почему-то продолжал стоять посреди моих жалких квадратных метров, переминаясь с ноги на ногу, как смущенный бегемот. Меня жгло любопытство, но не открывать же пакет при нем. Я уже догадался, что в пакете были буклеты, а девушка, назвавшаяся Ларисой, была не кем иным, как родной сестрой Сережи Лисицына, который не рискнул заходить сюда, и правильно сделал. Если Стасова караулят возле дома 8, то визит на Первомайскую улицу бывшего оперативника Лисицына не останется незамеченным. Лисицын мог приходить только к Стасову, больше ему здесь делать нечего, это не его участок.
– Дмитрий Николаевич… – начал сосед, но я его перебил:
– Что за церемонии! Просто Дима.
– Виктор, – представился он в ответ, крепко пожимая мне руку. – Так вот, Дима, мы с женой хотим пригласить вас вечером в ресторан. У нас, видите ли, сегодня годовщина свадьбы, десять лет… Хотим отметить…
С какой это стати, хотел бы я знать? Мы только сегодня познакомились, и вдруг такая честь. Лишних денег много, что ли?
– Дима, не отказывайтесь, пожалуйста. Я понимаю, наше приглашение выглядит немного странным, ведь мы почти незнакомы, но мальчики… Вы их прямо очаровали. Они так и заявили: только вместе с дядей Димой. Знаете, они не очень-то послушные у нас, балованные, как все поздние дети, никакого сладу с ними нет. А вас они слушаются. Без вас ужин в ресторане будет испорчен, они начнут баловаться, разобьют что-нибудь… В общем, сами понимаете.