Черный свет

Родионова Ирина

Вспомнив их дневное умопомешательство, его впивающиеся губы, тяжелое, порывистое дыхание и навалившееся тело, Ольга немного покраснела, но, вернув внимание на дорогу, быстро поборола это чувство. В конце концов, не любовником же ей его называть, между ними ничего не было. Так что просто друг.

– С работы?

– С работы. Но с коллегами можно дружить, а тебе – с одноклассниками. Подумай и присмотрись, вдруг есть кто-то достаточно умный и хороший для тебя, чтобы вы могли общаться.

– Хорошо, подумаю,– задумчиво отозвалась Алина и, выглянув в окно,

резюмировала:– Приехали.

И правда, Ольга выкрутила руль и резко ударила по тормозам, чтобы не сорваться с крутого склона прямо в автомобиле. Выбралась семья довольно быстро, и застыли две фигуры на самой вершине небольшой горы, прямо за которой открывался удивительный вид на расположившееся в ложбине озеро, едва подсвеченное далекими огнями засыпающего города.

Темнота мазками ложилась на их щеки, делая лица едва различимыми в тумане быстро наступающей ночи. Алина смотрела вперед, а не вниз, и в ее черных зрачках отражались редкие всполохи электрического, мертвого фонарного света, отблески неоновых вывесок и влажноватая серь стремительно отступающего дня.

Тишина стояла пронзительная – тонкая, чувственная, почти различимая на ощупь, и даже галдящая Ксения притихла, положив голову на материнскую грудь. Ольга крепко держала ее в руках, чувствуя внутри какой-то первобытный трепет от большой высоты, хотя страха над высокими зданиями у нее не было никогда. Но тут, когда до обрыва оставалось всего пару шагов, когда нависшая пустота из отравленного чадящими заводами воздуха простиралась до черного зеркала воды на многие и многие метры… Неосторожный шаг – и рыжеватая пыль посыплется вниз, в пустоту, увлекая за собой незадачливого путника с комьями влажной, пропитанной чернотой земли. Поежившись на обволакивающем прохладном ветерке, Ольга прижала голову дочери посильнее к себе, и посмотрела на притихшую рядом Алину.

– Ну что, готова?

– Готова,– вздохнула Алина, развязывая большой полиэтиленовый черный мешок, туго набитый предметами, от которых ее руки немного засветились зеленоватым светом. Моргнув, она стерла отпечатки принаряжающегося к ночи их маленького городка с собственных глаз, и протянула один светящийся снежок Ольге. Перехватив одной рукой Ксюшу покрепче, девушка, прищурившись, крикнула во всю мощь легких:

– Пли!

Вспыхнув в ночи, как два тусклых луча прожектора, светящиеся зеленовато-желтым светом шары вылетели из их рук и круто спикировали вниз, похожие на растворяющиеся в тумане корабли, рухнули в ледяную, темную воду и, мгновенно намокнув, потеряли весь свой светящийся лоск, спикировали ко дну. Алина проводила их взглядом, какая-то поникшая, грустная, и прошептала вдруг тихонько:

– Они похожи на падающие звезды… Которые разбиваются о самую землю…

– Доченька, почему же о землю? Мы же разговаривали с тобой о падающих звездах, все совсем не так.

– Я помню,– шепнула Алина, подбрасывая еще один снежок и позволяя ему раствориться в уже почти ночной тиши. – Но это так печально – вот они, яркие, красивые, а тут пролетают секунду, и нет их…

Ольга присела на корточки, усадив

Ксюшу на собственное колено, и малышка сразу же протянула к сестренке требовательные ручки. Алина ласково пожала маленькие ладони и глянула на маму огромными глазами, полными слез.

– Солнышко, что-то случилось?.. – тихонько спросила Ольга, свободной рукой отводя прядь ее светлых волос с лица. Алина тоненько всхлипнула, комкая в руках шарики, которыми они полночи занимались с мамой, болтая обо всем на свете. Сминая в руках бумагу до тех пор, пока она не начинала напоминать морщинистое, постаревшее лицо, они красили каждый шар флуоресцентной краской, заставляя их светиться в ночи причудливым, мягким светом.

А теперь приехали на этот обрыв к озеру в самом сердце затопленного карьера, чтобы, хохоча и веселясь, бросать светящиеся шары с огромной высоты, наслаждаясь их полетом. Но что-то явно не заладилось во всем их плане.

– Ничего не случилось,– отозвалась Алина. – Все хорошо.

– Врешь,– Ольга нежно провела рукой по ее мягкой, теплой щеке, и улыбнулась ободрительно.– Рассказывай давай.

– Я… я за тебя боюсь,– выдохнула в воздух слова Алина и сжалась вся в комок, будто сама испуганная собственной откровенностью.

Ольга привлекла ее к себе и обняла, балансируя в неудобном положении, прижимая к себе одновременно двух дочерей. Ночь вокруг них смыкалась плотным, тугим кольцом, оставляя маленькую семью парить будто бы в сплошной черноте.

– А чего за меня бояться, маленькая? Все и со мной, и с Ксюшей будет отлично, мы же самая крепкая в мире семья, я же люблю вас больше всего на свете…

– В школу за всеми приходят мамы и папы, а я всегда возвращаюсь одна, и каждый раз думаю, как у тебя дела. Ты ведь о таких страшных вещах иногда пишешь…

– Это моя работа, котенок. К сожалению, я частенько на ней пропадаю. Но я всегда вот здесь,– она постучала костяшками пальцев по груди девочки, и улыбнулась дочери нежно-нежно.

– Знаю… Но у нас ведь даже нет папы, значит ты – единственная, кто у нас есть…

– А бабушка?

– А бабушка… Бабушка – это бабушка,– издала умную мысль девочка и уставилась снова застывшим взглядом куда-то на пылающий электрическими огнями город. Ольга поцеловала Алину в висок, почувствовав запах мягкого детского мыла и свежих мандаринов.

– Все будет отлично, ребенок. Слушай, мы что сюда, грустить приехали, или развлекаться? Сейчас я Ксюшу посажу в машину, и мы с тобой еще сразимся, кто дальше шарик бросит! Спорим, я буду лучше?

– И почему я всегда попадаюсь на эту удочку,– грустно пробормотала матери в спину Алина, разминая руки в тяжелом и толстом пуховике. Устроив надувшуюся от обиды Ксюшу в детском кресле, вручив ей ненавистную погремушку и включив весь свет в натопленной машине, Ольга оставила этот маленький источник тепла в холодной, черной ночи, и приблизилась к обрыву.

– Предлагаю тебе еще одну новинку: давай не просто будем сражаться в дальности, а еще каждый раз, швыряя изо всех сил, будем кричать что-то, что нас пугает или раздражает?