Черный свет
Шрифт:
Первым делом, перепоручив напряженную Ксюшу сюсюкающим коллегам – на самом деле, просто проходя мимо одной особой чувствительной мадам, она посадила девочку прямо на клавиатуру к журналистке, – Ольга настежь распахнула окна, сбрасывая с плеч куртку, и крикнула всем вокруг:
– Сигаретки – табу, в здании – особо наглый маленький человек! И всем доброго утречка!
– Отлично выглядишь,– к ней с дружескими объятиями мгновенно потянулся их оператор, Глеб, с белоснежной улыбкой и узкими черными глазами. На секунду она замерла, будто вдруг вспомнила что-то, будто узнала его смазанное, стертое лицо в моменте дежавю, но тут же расслабилась. Прижав к себе Ольгу,
– Не бойся, цветочек, в этом гадюшнике работает только твоя мать, тебе тут нужно потерпеть всего денек,– мудро изрекла девушка, чем вызвала одобрительные смешки и нестройное гудение. Чмокнув Ксюшу куда-то в висок, Ольга скинула насквозь мокрые сапоги и переобулась в лаковые красные туфли на огромных каблуках, подновила помаду, посмеялась над чьей-то шуткой и игриво шлепнула зазевавшегося монтажера, который мгновенно залился довольным пунцовым румянцем. Глеб, сидящий за своим столом, обрабатывающий очередной фоторепортаж, оторвался от работы и теперь поглядывал на нее, прищурив мерцающие, темные глаза, задумчиво закусив ластик на простом карандаше, сильно впившись в него резцами.
Ольга послала ему воздушный поцелуй и рухнула на собственное место, сбрасывая фото и видео с аварии на компьютер, задумчиво постукивая накрашенными ноготками по звонкому дереву столешницы, параллельно проглядывая странички друзей и их смазанные, невзрачные фотографии.
Неподалеку Ксюша зашлась жалобным криком, и девушка, высунувшаяся из-за монитора, увидела ее покрасневшее личико и требовательно протянутые к маме ручки.
– Оль, ты это, возьми ее к себе, она ревет,– испуганно пробормотала коллега, держа девочку на вытянутых руках со смесью брезгливости и страха на лице. Ольга, приблизившись к столу коллеги, ловко подняла Ксюшу и подбросила ее несколько раз в воздух, улыбаясь и гуля, заставив девочку мгновенно сменить слезы на улыбку, и прижала к себе с уверенной и нежной улыбкой:
– Эх вы, слабачки. А столько сю-сю-сю было, стыдно вспомнить. Идем, Ксеня, будем аварию на сайт выкладывать.
– А вы, я смотрю, из журналистского офиса решили детский сад устроить? – абсолютно ровным голосом спросил главный редактор в своем неизменном, чуть маловатом коричневом пиджаке, с молчаливым неодобрением наблюдавший за всем этим цирком. Ольга ловко развернулась на каблуках, держа дочку, и ослепительно улыбнулась ему одной из своих отрепетированных улыбок:
– Простите, Анатолий Викторович, мама заболела, оставить ребенка не с кем. Но я, дабы не подрывать трудовую дисциплину в коллективе, решила трудиться во благо страны вместе с младенцем на руках…
– Мне твое паясничество совершенно ни к чему.
– Если я сильно мешаю с дочкой, то могу написать заявление за собственный счет, на день. Но мы с ней уже отсняли аварию, и готовы и дальше трудиться в поте лица.
– Отлично, но никаких поблажек тебе не будет. Ясно?
– Предельно. Спасибочки! – и по привычке чуть не послала ему воздушный поцелуй, в последнюю секунду хлопнув себя ладонью по губам.
Коллеги взорвались саркастичным ржанием, и Ольга подмигнула нескольким из них, направляясь к рабочему месту. Устроив Ксюшу на коленях, девушка сбросила видео монтажерам с просьбой замазать лицо нерадивого водителя, и вдохновлено принялась за материал на три страницы,
Материал получился хлесткий, провокационный, и Ольга, откинувшись в кресле, удовлетворенно потерла ладони, сощурившись в предвкушении не только множества просмотров, но и крупномасштабных баталий в комментариях. Мужчина, столь по-хамски обращающийся с ней даже в присутствии маленького ребенка на руках, в статье предстал смесью черта с рожками, нахального бандита и совершенного не-мужчины, но того Ольге и надо было.
Погрузившись в сладкие рабочие мечты, девушка вынырнула из них от резкого щелчка и, ойкнув, принялась выуживать из цепких детских ручек большой канцелярский степлер, которым Ксюша грозила не просто пробить нужные бумаги, но и пришпилить себя к столу.
Следующие полчаса она провела за публикацией материала, в многочисленных разговорах по телефонам, записи звуковой дорожки и выуживании особо опасных предметов из загребущих рук Ксении. Пару раз ей удалось вручить ребенка под благовидными предлогами коллегам, но большинство времени, разгребая завалы в собственных делах, ей приходилось и чутко контролировать дочь, которой новое место казалось безумно интересным и захватывающим.
Наконец подойдя к доске с заданиями, она увидела напротив собственного имени кривоватую запись «собрание в администрации», и, предусмотрительно сбегав за Ксенией, вновь замерла живописной статуей у доски, покачиваясь на высоких каблуках:
– Ребятки, кто хочет сегодня стать самым счастливым и добрым, м?
– И не надейся, никто вместо тебя в администрацию не поедет,– крикнул ей с галерки какой-то невзрачный паренек, и Ольга мгновенно облачила лицо в защитную обворожительную маску. Выставив вперед Ксению, как транспарант, она заметила:
– Но с ребенком-то в администрацию мне нельзя, так что придется подмениться.
– Я бы тебя с удовольствием подменил,– хищно улыбнулся белозубый Глеб. – Но я всего лишь простой оператор.
– Значит, с тобой и поеду,– кивнула Ольга, пальцем выискивая на доске имя оператора.
– Тебе вообще-то редактор ясно сказал, что никаких поблажек! – обиженно взвыл коренастый Вова, и Оля мгновенно нашла их имена в тандеме. Усмехнулась, стерла надпись и поменяла их местами, подписывая размашисто черным маркером новые рабочие обязанности.
– А я и не прошу поблажек, я спокойно себе работаю, только в другом месте. А тебе, Вова, выдалась уникальная возможность прикоснуться к миру сильных сия города и послушать их мудрые и очень нужные мысли,– резюмировала Ольга и, игриво приподняв бровь, бросила небрежно:– И ты что, серьезно хотел ехать на детский праздник позднего урожая в детском саду? Вов?
– Понял, поеду в администрацию,– буркнул ей злобный голос из-за монитора, а Глеб подытожил перепалку:
– Оль, выдвигаемся через полчаса. Ксения с нами поедет?
– Конечно.
Спустя полчаса, накинув на плечи тяжелую куртку и сунув ноги в намокшие ботинки, облачив Ксюшу в теплую одежду, Ольга покинула офис, все такая же уверенная в собственном превосходстве, неунывающая и прижимающая к себе дочку с особой, трогательной любовью. Глеб галантно распахнул перед ней дверцу, и она, подумав немного, все же бросила на заднее сиденье собственную сумку, снова улыбаясь полувопросительно.