Черный ящик с Руддерогги
Шрифт:
– Почему к погранцам?
– с некоторым замедлением поинтересовался Лепет.
– Не лучше ли обратиться прямо к начальству?
– -Думаю, без протекции нас к нему просто не пустят.
– Странноватые здесь порядки, не так ли?
– Если здесь вообще есть порядки, - ответил я. Хотя уже понимал, что порядки здесь есть, но очень необычные. Как и всё остальное.
Пограничный пост, однако, оказался на месте. И люди на нём были те же самые. Хотя по моим прикидкам они должны были уже смениться. Пограничный распорядок пользуется конвенционным галактическим временем независимо
Так пот, с давних времён мне было известно, что смены в таких службах происходят в ноль часов, шесть, двенадцать и восемнадцать. Сейчас по моим часам - по ручным, а главное - по вживлённому хроночипу было восемнадцать двадцать две, так что должен был заступить новый наряд. Но этим правилом здесь явно пренебрегли. И командовал тут всё тот же декан.
– Ещё раз привет, коммендер.
– И я приподнял руку в знак приветствия.
– Слушай, что у вас там за чудеса творятся в Центре космосвязи?
– Привет, привет, - ответил он вроде бы доброжелательно, как и в тот раз. Скользнул взглядом по моей покупке.
– Чудеса? Это не по нашей части.
– Он должен был задать ещё один вопрос, и он так и поступил: - А что такого ты там нашёл?
«Ты» было как бы подтверждением того, что меня тут воспринимают если и не совсем как своего, то во всяком случае и не как совсем чужого. То есть имеющего право спрашивать.
– Что нашёл? Вот именно, что ничего! Гладкую стенку вместо входа.
– И когда это случилось?
– Минут шесть-семь тому…
– Чему же ты удивляешься?
– Вот этому и удивляюсь.
– И зря. В восемнадцать ноль-ноль порт прекращает работу. Ты, наверное, заметил, что у нас тут нагрузка небольшая. Зачем же зря напрягаться?
Я не сразу справился с искренним удивлением. Но, чтобы не показать этого, продолжил спрашивать:
– Что же вы так - при таком хозяйстве, прямо столичного размаха - и такая пустота? Как говорится, мерзость запустения…
Декан пожал плечами:
– Не знаю, не я строил. Моё дело - вход-выход.
– Ну да, конечно. Извини. Значит, связь отключена. Вся? Или где-нибудь что-нибудь всё-таки работает? Хорошие советы высоко ценятся.
– Работает, конечно, - успокоил он.
– Мир-то не отключается, продолжает жить, а значит - говорит, смотрит, слушает…
– И где такое местечко - чтобы поближе?
– В городе, понятно.
– Как туда добраться?
– Для меня - просто. Сесть в скользун, четверть часа - и там.
– Не подбросишь нас?
Декан усмехнулся. Погранцы повысовывали головы из своих конур, развлекаясь, похоже, сценкой, что мы тут разыгрывали. Больше делать им было совершенно нечего.
– А ты что, - спросил он, - разжился визой?
– Слушай, да нам нескольких минут хватит. Но еще не договорив, я понял по его взгляду: этот мужик не
из тех, кого можно уломать. И как бы подтверждая это, он проговорил громко и сухо:
– Пограничный пост завершает сегодняшнюю вахту. Посторонних прошу покинуть нейтральную зону и вернуться на международную территорию.
Мы не сдвинулись с места, и он повысил
– При неповиновении будет применена сила!
Двое здоровых пограничных ребят при этом вылезли из будок и шагнули к нам. Декан остановил их:
– Ладно, они сейчас уйдут, всё спокойно. И повернул голову к нам:
– На вашем месте я бы проверил выход на стартовое пространство. Тот пост обычно закрывается последним.
– А там что искать?
– спросил я, подозревая подвох.
– Катер, - сказал он, - что же ещё? Я не слышал, чтобы у вас на борту и связь обрушилась. Почему бы вам не попробовать оттуда докричаться до тех, кто вам нужен?
А в самом деле, почему бы нет?
– Побежали, - кивнул я Лепету.
И мы припустили, а декан бросил вдогонку:
– С покупкой своей - осторожно. А то, знаешь… Я даже остановился на миг:
– А то что?
Но он уже повернулся к нам спиной. Окошки пограничных будок разом захлопнулись. Звякнули, запираясь, турникеты.
Створки выхода в город сомкнулись, индикаторы на арке погасли. И тут же выключилось и освещение.
Мы побежали дальше, хотя и не так быстро: в такой темноте недолго было бы и грохнуться, и сломать что-нибудь. Себе. А это было бы ни к чему.
Обращенный к старт-финиш полянке фасад первого этажа был совершенно прозрачен. И хотя снаружи уже сгущались сумерки, мы с Лепетом успели увидеть, как четверо наших коллег быстрыми шагами, почти бегом, направляются к единственной машине, - к тому катеру, что доставил нас с борта сюда и теперь должен был отвезти обратно. Катер зажёг уже жёлтый внешний огонь - этот сигнал предупреждал о пятиминутной готовности к старту.
– Давайте быстрее!
– с этими словами Лепет обогнал меня, перейдя на бег, и устремился к единственному открытому сейчас выходу.
– А то вдруг они… - Больше он не стад говорить ничего, чтобы не задохнуться. Впрочем, и так было ясно, что при здешних странных порядках стоит поспешить.
Я и спешил - в силу моих сиюминутных возможностей. К сожалению, они явно уступали способностям Лепета, во всяком случае в спринте. Вообще-то в равных условиях я обошёл бы его на первой же двадцатке. Но условия равными назвать я никак не мог.
Не мог, потому что именно сейчас меня в очередной раз посетили судороги мышц обеих голеней, сперва левой, потом и оставшейся. Нежеланные гости, начавшие заглядывать ко мне семь с небольшим лет тому назад - эту хворобу я подцепил в Луканских болотах во время поисковой операции. Судороги то набрасывались на меня по нескольку раз за сутки, и днём, и ночью, то вдруг могли оставить на месяц-два, однажды даже на полгода, так что надежда на то, что они ушли так же без предупреждения, как появились - успевала не только зародиться, но и уже встать на ножки; тем глубже оказывалось очередное разочарование. Но никогда ещё судороги не возникали так некстати, как на этот раз. Обе ноги оказались как бы в тугих браслетах, всё более сужавшихся и одновременно накалявшимся, казалось, на десятки градусов. Боль была адская - думаю, любой, побывавший в числе клиентов названного заведения, согласился бы с этим определением. Я сам уже чувствовал себя на самом его пороге.