Черный Змей
Шрифт:
"Интригующее начало. Сейчас он мне скажет, что никогда меня не любил, что ему просто было со мной хорошо, и все такое прочее", — упав духом, решила Татьяна.
— А может, и не надо ничего говорить? — малодушно сказала она. — Может, просто оставим все как есть?
— Нет, я должен, — с нажимом сказал Змей. — Хоть раз в жизни я должен сказать правду.
Он помолчал, словно собираясь с духом.
— Понимаешь, вчера, когда ты мне говорила, что любишь, ты… ты скорее всего не знала, что говоришь. Подожди, не перебивай, дай мне договорить, —
Татьяна в изумлении воззрилась на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я что-то вроде гипнотизера. Я понимаю, что это звучит смешно, но так оно и есть. Помнишь, когда мы в первый раз встретились? Мне стыдно это говорить, но после того, как ты… м-м… уронила меня на пол, я был так зол на тебя, что внушил тебе, что ты будешь видеть кошмары. Так оно и случилось, ты ведь сама мне об этом рассказывала. А потом, на следующий день, я спроецировал тебе в мозг иллюзию того, что мы с тобой целуемся. Я хотел помучить тебя, понимаешь!
Змей нервно отбросил волосы со лба и продолжал:
— На Дне молодежи я понял, что ошибался в тебе, что ты совсем не такая, какой я тебя себе представлял. Если бы ты знала, как я жалею о том, что натворил! Я не думал, что тот сон, который я наслал на тебя, будет так ужасен, что ты будешь так страдать, я этого вовсе не хотел, поверь мне! И когда ты рассказала мне о нем, я попытался исправить положение, я хотел успокоить тебя. А потом, в больнице, я… я не знаю, что произошло. Я потерял голову. И понял, что хочу быть с тобой. Все было так здорово, так хорошо, как никогда в жизни не было! Но я не умею выражать свои чувства словами или поступками, кажется, я вообще на это неспособен, поэтому я все время пытался внушить тебе ту же радость, какую я ощущаю, глядя на тебя. Поэтому вчера, когда ты сказала мне, что любишь меня, я подумал, что ты принимаешь желаемое за действительное, что я сам каким-то образом внушил тебе эту мысль, и понял, что не могу тебя больше обманывать. Я решил рассказать тебе все и спросить: теперь, зная все это, ты все еще думаешь, что любишь меня?
Татьяна потрясла головой; в ее мыслях царила полнейшая неразбериха. С одной стороны, этот рассказ прояснил многое из того, что она не понимала; но с другой — он был слишком фантастичен, чтобы в него поверить.
— Я ничего не понимаю, — призналась она. — Скажи, ты ведь просто шутишь, да?
Кирилл с грустью посмотрел на нее.
— Нет, любимая, я вовсе не шучу. К моему огромному сожалению.
— Но ведь так не бывает! Не бывает!
Вздохнув, Змей сказал:
— Хорошо, я докажу тебе.
Он открыл дверь, ведущую в зал, увидел там Ольгу, сидящую за столом, и спросил:
— Скажи мне, что из еды твоя подруга не любит больше всего на свете, просто
— Не поняла. А Ольга-то тут при чем?
Девушка находилась в полной прострации.
— Доверься мне.
— Ну… она никогда не ест сыр… говорит, что при одном его виде или запахе ее просто тошнит… но я все-таки не понимаю…
— Смотри.
Кирилл посмотрел на ничего не подозревающую Ольгу, и Татьяна заметила, что его глаза сузились, а зрачки слегка вытянулись, и ее пробрала дрожь. Тем временем ее подруга застыла на месте, словно что-то вспомнив, а потом сказала:
— Жень, а у тебя есть сыр? Что-то я его не вижу.
— Здрасте! Ты ж его не любишь! — удивился парень.
— Вчера не любила, а сегодня люблю. Ты же знаешь нас, девушек, мы такие непостоянные.
— Оль, а ты часом не беременна? — пошутил Котик.
— Типун тебе на язык, — сказала та, уплетая поданный ей с другого конца стола сыр. — И два на попу!
Татьяна не верила своим глазам.
— И что, — спросила она, — теперь Ольга будет без ума от сыра?
— Нет, мое внушение действует только в моем присутствии. Как только я уйду, она снова станет ненавидеть сыр. Может, даже больше прежнего.
— А как же сон? — тупо спросила девушка. — Тебя же не было рядом, когда я его видела.
— Со снами у меня получается лучше, — признал Змей и закрыл дверь.
Получается, что все, что он рассказал, — правда! Это все его рук, то есть, глаз, дело! Все, что она пережила, все те сомнения, боль, все то, что сводило ее с ума, — это все из-за него?!
— Значит, вот так ты издеваешься над людьми, — закипая, сказала Татьяна. — Заставляешь их мучиться, гадать, не тронулись ли они рассудком, обманываешь их! И тебе это нравится?!
— Прости, — чуть слышно сказал он, опустив глаза.
О, как она ненавидела теперь эти глаза! Она с радостью бы их выцарапала!
— Почему, ну почему ты не рассказал мне этого раньше?!
— Я не мог! — с болью в голосе выкрикнул парень. — Я не хотел потерять тебя! И я знал, что ты никогда не останешься со мной с таким, какой я есть — не умеющим чувствовать, разговаривать, веселиться! Я не виноват, что я такой! И мой дар — это был единственный способ заставить тебя остаться со мной!
— Вот именно — заставить! Ты, видимо, только это и умеешь — заставлять! Но тебе нужно понять одно — любить заставить невозможно!
— Что ты хочешь этим сказать? — с затаенной надеждой спросил Кирилл.
— Я не знаю! — в смятении воскликнула девушка. — Я уже ничего не понимаю! Я… я ухожу.
— Таня, постой!
Но она больше не слушала его. Она выбежала из кухни, отмахнулась от друзей, встревоженных криками, доносившимися из кухни, и хлопнула дверью. Татьяна неслась по улице, почти ничего не видя сквозь пелену слез. Как он мог?! — крутилось у нее в мозгу. Как он мог так обманывать ее?! Как можно верить ему после всего этого? Все произошедшее казалось страшным, невероятным сном.