Черный
Шрифт:
– Не бойся, я все вымыл и проветрил. Если хочешь, купим новую кровать для тебя.
– Нет, все в порядке. Пойдем, иначе не успеем позавтракать, а я действительно хочу есть.
Дорис моему появлению обрадовалась:
– Линн, я для тебя все записи лекций дублирую, у меня подробно…
Лукас не замедлил отозваться:
– А то без тебя не сообразили!
Ну вот, стоило оставить их на неделю, как снова начали грызться! Никакая крав-мага не помогла. Вот глупые, если бы они только знали,
Преподавательница улыбнулась как доброй знакомой, хотя имела полное право быть недовольной моими прогулами.
– Мне звонил полицейский… Даг Вангер, кажется.
– Да, а что?
– Он объяснил причину твоего отсутствия. Я приняла это к сведению. Думаю, ты сумеешь догнать.
– Лукас и Дорис помогут.
– Подойдите после лекции, поговорим, что нужно сделать.
Вау! Даг позаботился о том, чтобы меня не отчислили? Надо позвонить ему и поблагодарить.
Но это потом.
Начиналась лекция, а вместе с ней и новая жизнь, в которой не было Ларса, зато была новая я. Я не желала быть госпожой, но я больше не рабыня. Только равенство!
Лукас с легкой тревогой покосился в мою сторону. Я чуть улыбнулась в ответ:
– Все в порядке.
Определенно начиналась белая полоса в моей жизни. Это хорошо, слишком долго задерживаться в черной вредно…
Когда мы вышли из аудитории, Лукасу пришлось даже подтолкнуть меня в спину, потому что я застыла столбом – у окна стоял Ларс! Он сделал ко мне шаг:
– Линн, нам нужно поговорить…
– Лукас, я догоню. – И Ларсу: – Рада тебя видеть. О чем, что-то не так с квартирой?
Он поморщился:
– При чем здесь квартира? Ты не отвечаешь на мои письма и звонки…
– Мне хватило одного-единственного. А по телефону мы вчера поговорили.
– Я понимаю, что совершил самую большую ошибку в своей жизни, что ее не исправить. Но я люблю тебя. Не вычеркивай меня из своей жизни совсем, дай второй шанс.
– Ларс, я…
Договорить не успела, сильная боль вдруг скрутила низ живота, заставив буквально хватать ртом воздух. Случилось неизбежное, беременной женщине нельзя переносить то, что за последние дни испытала я, это не могло хорошо закончиться. Еще утром я чувствовала неприятную тянущую боль, но теперь она стала настолько сильной и резкой, что думать ни о чем другом просто невозможно. Я согнулась, схватившись за живот.
– Что, Линн?!
Последнее, что почувствовала, – Ларс подхватил на руки, не давая упасть, и крикнул:
– Врача! Быстрей!
Очнулась в больнице под капельницей. Медсестра, колдовавшая над аппаратурой, чуть улыбнулась:
– Вы пришли в себя?
– Я…
Она нахмурилась, вздохнула:
– Вы потеряли ребенка. Сожалею.
Вот и все, я потеряла то маленькое чудо, которое зародилось во мне, которое помогало выдержать весь кошмар последних дней, не давало сдаться, опустить руки. И которое связывало нас с Ларсом. Может, это и есть подсказка? Если судьба решила, что у нас не будет общего ребенка, значит, так и должно быть? Что еще у нас общего? Не воспоминания же о Пауле и БДСМ?
Вот и все…
Медсестра тревожно заглянула мне в лицо:
– Как вы?
– Ничего, я вынесу, я все вынесу…
– И правильно. Жизнь не кончена, все еще наладится.
Она ловко освободила меня от всех трубок и проводов, укрыла, предложила воды. Я отказалась, меня интересовало совсем другое. Сквозь стеклянные двери палаты в коридоре у окна видна высокая фигура.
– Что он здесь делает?
– Он не уходил с того времени, как привез вас. К тому же он…
Я нахмурилась:
– Давно?
Она скосила глаза на часы на стене:
– Часов восемь… К вам много посетителей, но мы не пускали, пока вы были без сознания. Сейчас я сообщу, что уже можно…
Стоило медсестре выйти, как я спустила ноги на пол, осторожно поднялась, борясь с головокружением, и потопала к выходу.
Хорошо, что в этой части больницы коридоры узкие, широкий мне бы не пересечь.
Ларс услышал мое шаркание, обернулся, бросился навстречу. Сильные руки подхватили за плечи, не давая упасть, прижали к себе. Я уткнулась носом ему в грудь и разревелась. Все эти кошмарные дни не плакала, не позволяла даже слезинке выступить, а теперь уже не могла сдерживаться. Ларс прижался щекой к моему виску, гладил волосы:
– У нас еще будут дети, Линн, еще будут…
Сзади раздался возмущенный вопль медсестры:
– Зачем вы встали?! Немедленно ложитесь!
Я чувствовала, что ноги не держат совсем. Ларс снова подхватил меня на руки, отнес на кровать, уложил, бережно укрыл. Но поговорить не удалось, потому что долго сдерживаемая толпа родственников и друзей прорвалась в палату. Пришли все: Бритт и Том, бабушка и Свен, Лукас и Дорис… Ларс отступил к окну и молча смотрел на эту вакханалию желающих убедить меня, что все прекрасно. Терпеть не могу, когда мне сочувствуют!
Я подняла руки и максимально громко, насколько получилось, закричала:
– Так, успокойтесь все! Я не при смерти, сказали: жить буду. Что жизнь не закончена, поняла еще несколько дней назад, когда сцепилась с бандитами, а потому жалеть меня нечего.
Если я надеялась урезонить своих сочувствующих близких, то ошиблась, потому что загалдели сильней прежнего.
Каждый умудрился сказать мне нечто по секрету от остальных. Но стоит заметить, что они позволяли это друг другу, буквально выстроившись в очередь.