Черный
Шрифт:
Он рассмеялся:
– Как маленький ребенок! Словно если я не разрешу, то ты не сможешь прилететь в Хитроу и приехать в Оксфорд.
– Я прилечу… – я шептала это на ухо, – я обязательно прилечу… И посмотрю на хорошеньких студенток, которым ты читаешь лекции.
– Моя ревнивая красотка… которая соскучилась… и готова на все… Да?
– Да!
– Докажи.
Если б он только знал, как недалеко от истины его слова. Но тогда они были просто дразнилкой.
– Кто-то обещал изнасиловать меня еще раз.
– Я
– Так пообещай, в чем дело? – в глазах смешинки и снова пляшут чертики.
Вызов? Мне? Получи!
Мы настолько соскучились друг по другу, что вопрос, чем заняться, не поднимался вообще. Заниматься любовью в душе потрясающе, но придумать определение такому же занятию в большущей ванне, больше похожей на добрую половину бассейна, я не способна. Удивительно, как мы не утонули.
В воде я не стеснялась своего обнаженного тела, и его тоже. Сильное, тренированное, оно восхитительно. Я осознала, как соскучилась по этому телу, этим рукам, губам, по всему Ларсу от макушки до пяток. Нет, «соскучилась» неправильное слово, истосковалась, причем до смерти.
Плескаться нагишом в бассейне или водоеме совсем не то, что в самом открытом купальнике. Нагое тело в воде раскрепощено куда сильней, чем даже в постели. Оно восхитительно бесстыдно, причем переступить через собственное смущение в воде куда легче, чем на суше. Вода защищает и заставляет раскрыться одновременно, только обнажиться нужно полностью, чтобы телу ничего не мешало.
Легкие прикосновения, обещающие куда более страстные, игра, дразнилки, пока я сама не сделала первый шаг. Может, Ларс этого и добивался? Не просто ответной страсти, не только моей готовности раскрепоститься, когда он создает для этого условия, а именно первого шага с моей стороны. Не нужно ждать, когда Ларс даст знак, что желает меня, больше того, не нужно вообще думать об этом знаке. Я хочу его, значит, могу действовать, как и он – поцеловать, ласкать, взять, наконец!
Понимание этого было настоящим открытием, пуританское воспитание где-то внутри меня сдаваться не желало. Противный джинн вопил на ухо, что девушка должна идти на поводу у мужчины, следовать его желаниям, а не диктовать свои. Я в очередной раз пригрозила отсталому джинну страшной карой, если не заткнется, и буквально впилась в Ларса. Какого черта?! Я его люблю, хочу и вовсе не должна этого скрывать! Дверь в спальню закрыта? Закрыта. Значит, здесь властвует распутница.
Ларс вовсе не был против, он выдал излюбленное Бритт «Вау!».
– Вот это другое дело, а то изображает скромницу…
– Ларс!
– Да, дорогая.
В глазах снова чертики выплясывали джигу. Со мной мой Ларс, прежний, любимый и любящий. Я счастлива. Но почему же где-то внутри упорно росло предчувствие неприятностей? Я обещала джинну, снова вмешивающемуся в мою жизнь, в следующий раз оставить дома одного или вообще отдать на растерзание Бритт, но дурное предчувствие
Ларс пару раз не позволил мне нырнуть с головой и нахлебаться воды.
– Эй, заниматься сексом на дне мы не договаривались! Я не способен задержать дыхание на час. Линн, решено, в следующий раз наденем акваланги.
Только акваланга нам и не хватало, все остальное уже пробовали!
Оказалось, не все, главное испытание в Дубае я еще не прошла…
Это не секс, это любовь. Разница такая же, как между облаками, отраженными в луже и плывущими в небе. Мы были в небе.
Потом, когда мы, обессилев, лежали на большом ковре на полу в спальне, его губы прошлись по всему моему телу, не оставив ни сантиметра, даже когда я слабо пыталась сопротивляться.
– Молчи! Я хочу запомнить каждую твою клеточку. Ты моя вся от косы до пяток. Убью любого, кто посмеет глянуть лишний раз.
– Зачем запоминать, я же с тобой?
Его губы касались моего тела после каждого слова. Я млела… И вдруг:
– Что это?!
Так… Ларс наткнулся на синяк. Я пожала плечами как можно спокойней:
– Синяк.
Мол, чему тут удивляться, разве девушки не могут иметь в качестве украшения на бедре синяки трехдневной давности?
– Я вижу, что это синяк. Ты не желаешь объяснить, где он заработан?
– В спортклубе.
– Где?!
Я вздохнула, лучше уж объясниться, все равно же теперь докопается.
– На занятиях крав-мага.
– Чего?
– Крав-мага – это такая система единоборств, вернее, самообороны. Мы с Дорис этим занимаемся.
Передать выражение лица Ларса я не способна, даже не поняла, что именно было в его глазах.
– Против кого ты собираешься применять приемы этой самообороны?
– На всякий случай.
– Бритт тоже занимается?
– Нет, ей хватило пары ссадин.
– А тебе, значит, нет? Где еще синяки?
– У меня немного, Том меня хвалит. У нас с Дорис получается.
– Так, пора разбираться основательно! – Ларс даже уселся. – Кто такой Том, какого черта тебя занесло на крав-мага и почему я не видел синяков в прошлый раз?
– Объясняю доходчиво. С Дорис и Лукасом я вместе учусь, Лукас познакомил меня со своим тренером по крав-мага Томом. А синяки? Просто я талантливая. Продемонстрировать?
– Обойдусь. Пожалуй, я просчитался, оставив тебя одну, нужно было забрать с собой в Оксфорд. Теперь уже нет смысла, осталось немного. Куда Бритт смотрела, я же просил ее не спускать с тебя глаз.
– Ты просил Бритт? Она, случайно, не докладывала тебе обо мне ежедневно?
– Ежедневно нет, но иногда докладывала. Ты против? – красивая бровь снова красиво приподнялась. – Ладно, объясни, зачем нужно учиться самообороне? В университете стало опасно или к тебе слишком часто пристают с неприличными предложениями?