Черт из табакерки
Шрифт:
– Как же получилось, что Кристина ваша дочь? – не выдержала любопытная Аня.
Семен Андреевич обвел взглядом детей, сидевших с горящими глазами, и неожиданно сказал:
– Вот что, ребятки, хотите в “Макдоналдс”?
– Ура! – завопили Петька и Митька.
– И меня возьмут? – спросил Тема.
– Обязательно, – пообещал Семен Андреевич. Потом вытащил из кармана телефон и велел:
– Петя, поднимись.
Через пару минут раздался стук, и в квартиру вошел мужчина лет сорока.
– Чего стучишь? – удивился отец Кристины.
– Так там звонка нет, –
– Хорошо, бери всех детей и свези в “Макдоналдс”. По полной программе, все, что захотят: чизбургеры, гамбургеры, биг-маки, картошка, вода, мороженое… Игрушки вроде там продают, шарики воздушные…
– Понял, – кивнул Петя, – пошли, ребята. Кто со мной?
Петька, Митька, Вика, Даша и Тема с визгом бросились за ним.
– Я не хочу ехать, – протянула Вера, – голова что-то болит.
– Иди ляг в спальне, – предложила Тамара, – сейчас аспирин разведу.
Минут через десять мы остались в узкой компании – Тамара, Кристина, Аня с Машкой и я.
– То, что сейчас расскажу, – вздохнул Семен Андреевич, – должно остаться между нами. Мне бы никогда не пришло в голову посвящать вас в эту тайну, но видите, как вышло. Я – Зотов Анатолий Иванович, отец Кристины…
– Но как же так? – спросила не слишком сообразительная Аня. – Только ведь представились – Семен Андреевич…
– Сейчас поясню, – спокойно ответил мужчина, – слушайте… У Анатолия Ивановича Зотова был настоящий талант. Любой бизнес, за который брался мужик, моментально становился суперуспешным. Смешно.сказать, но начал он с лотка, где лежали вперемешку дешевые конфеты и жвачки. Через полгода приобрел ларек, спустя шесть месяцев – магазин. Дальше – больше, бизнес понесся в гору, набирая обороты. Но Зотов был не только удачлив, но и умен.
Поглядев вокруг, он мигом сменил “тему”. На заре дикого российского капитализма, когда перестройка еще не успела превратиться в перестрелку, в год, когда Егор Гайдар впустил в бывшую страну строящегося коммунизма невиданное море товаров, почти все жители СССР кинулись торговать продуктами. Советскому человеку, часами простаивавшему в очереди за кусочком масла, казалось, что еда – самый лучший и выгодный бизнес. Кушать хочется всегда и всем. Магазинчики, палатки, ларьки полезли как грибы после дождя. Началась жестокая конкуренция, слабые разорялись… Закон рынка суров. Не смог выжить – умирай.
Но Зотов уже торговал тканями, занял нишу и монополизировал рынок. По меркам Екатеринбурга, он был невероятно богат. С Анатолием Ивановичем считались все – и местный мафиозо, некто Пузыревич по кличке Пузырь, и городская администрация.
Наверное, если бы Зотов полез в водочный бизнес, нефть, газ или попытался заниматься металлургией, он бы давно был покойником. Но ткани не интересовали никого. Связываться с грошовым ситцем, сатином – а дорогие бархаты и шифоны в Екатеринбурге не продавались, – не хотел никто. Братки презрительно морщились: фу, бабское дело какое-то, тряпки. А мелких торговцев, пытавшихся работать с мануфактурой, Анатолий просто разорил – снизил цену на свой товар до минимума, и торговцы выбыли из игры.
Жить бы ему да радоваться.
Но потом неожиданно началась цепь несчастий. Сначала погибла Лида. Приехала на бензоколонку и… взлетела на воздух вместе с парнем, заправлявшим ее автомобиль. Следов взрывчатки на месте трагедии не нашли. Следствие, потоптавшись на месте, классифицировало дело как несчастный случай. Похоже, бедная Лида была сама виновата. На бензозаправке нельзя курить, а кассирша, чудом уцелевшая в своей будке, заявила, будто видела, как женщина прикуривала сигарету.
Зотов почернел от горя. Теперь вся его жизнь сосредоточилась на Кристине. Женщин, желавших заменить девочке мать и стать хозяйкой в богатом особняке, он просто не замечал.
Теперь с ним жили Костылев, жена Вадима Света и двое их детей-погодков – очаровательная трехлетняя Майя и двухгодовалый Веня. Анатолий очень любил детей и искренно считал Костылевых своей семьей. Впрочем, жили они на зависть всем дружно, без скандалов и распрей.
Затем пропала Кристина. Посланный за девочкой шофер вернулся в полной растерянности. Дочери Зотова кто-то позвонил по мобильному, она простилась с подругой и ушла. Обезумев от горя, Зотов бросился к Пузырю и заявил с порога:
– Если нужны деньги – бери, все забирай, только верни дочь.
"Крестный отец” от неожиданности даже уронил на пол открытую бутылку пива.
– Ты че, Толян, в натуре? Чего еще за понты корявые? Растолкуй нормально, без пурги.
– Верни девочку, – прошептал Зотов.
– Вот, блин! – воскликнул Пузырь. – За фигом мне твоя девочка, своих блядей навалом, выбор-то, как на базаре. И чего ты голосишь, словно потерпевший, найдешь другую телку, этого добра хватает. Хочешь, свистну, мои парни десяток приволокут – белых, желтых, черных…
– Кристина пропала, дочка, – пояснил Зотов. Пузырь вмиг потерял всю свою дурашливость и перестал изображать “нового русского отморозка”.
– Садись, Анатолий Иванович, рассказывай, чем могу – помогу.
Почти три месяца люди Пузыревича искали Кристю. В милицию авторитет посоветовал не обращаться и вообще велел поменьше шуметь об исчезновении ребенка.
– Менты ничего не найдут, – пояснил он, – только свидетелей распугают. Скажи всем, что отправил дочь на учебу в столицу, никто не удивится. Ну какое в нашей провинции образование?
– Ладно, – согласился Зотов.
– И этому, Вадьке своему, не сообщай, – неожиданно сказал Пузырь, – соври чего-нибудь, уж прости, не нравится мне твой родственничек.
Впрочем, ни Вадима, ни Светы, ни их детей в момент пропажи Кристи не было – они отдыхали в Турции, а когда вернулись, Зотов с недрогнувшим лицом выложил версию, предложенную Пузыревичем.
Потом вдруг исчез шофер Зотова, верный и немногословный Саша.
Дня через три после его пропажи позвонил Пузыревич и велел коротко: