Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых

Самойлов Давид Самойлович

Мария Петровых одарена природой чувствовать и сознавать поэзию и передавать ее словами…

(Не о том же ли, в сущности, что и Вл. Даль, писала Марина Цветаева: «Равенство дара души и глагола — вот поэт».)

У М. С. Петровых абсолютный слух. Абсолютная зоркость. Чуткость. Совершенное чувство гармонии, чувство меры. Вкус. Чувство природы, слиянности с нею.

Здесь когда-то блестела вода, Убегала безвольно, беспечно, В жаркий полдень поила стада И не знала, что жить ей не вечно.

В ее стихах — предельная

естественность, подлинность судьбы и голоса, огромный эмоциональный накал — и поразительная сдержанность в выражении, точность слова и лаконизм; отсюда, вероятно, такая пронзительная трепетность строк — бесстрашных, открытых, исполненных благородства и достоинства…

Я на перекресток выйду, На колени упаду. Дайте слез омыть обиду, Утолить беду! О животворящем чуде Умоляю вас: Дайте мне, родные люди, Выплакаться только раз!

Таким стихам — в их безоглядности — чужд всякий намек на позу, на аффектацию. Они не нуждаются во внешних эффектах или в шаманстве: магия, заклинание заложены в них самих… Голос слышен ее — при том, что она никогда не форсирует звука…

По складу характера, по человеческой сущности, которая совершенно совпадает с ее поэтическим обликом, Марии Сергеевне Петровых присущ особый талант — талант дарения. Да, это талант, и нечастый: уметь дарить и испытывать радость от дарения. От самоотдачи. Это — о ней: цель творчества — самоотдача, а не шумиха, не успех… Она умеет слушать другого, вернее, выслушивать, понять и, обладая не менее редким даром сочувствия, может встать на место другого, понимая его и сострадая ему.

Поэтому так живо, подлинно и трепетно звучат ее переводы.

Ей свойствен истинный артистизм, дар проникновения в душу, в переживание другого, дар постижения и воспроизведения живого состояния души — перенесения этого состояния души из одного языка в другой, из одного бытия в другое… Труднее всего не нанести ущерба гармонии, магии стиха, внутренней, трудно уловимой мелодии…

Мария Сергеевна Петровых знает тайну гармонии.

Всегда, когда я читаю новый сборник поэта, которого знаю и люблю — я имею в виду переводной сборник, — я угадываю переводы М. Петровых сразу, безошибочно — и это не моя доблесть, а особенность голоса Марии Сергеевны, исполнительского ее мастерства.

Читая, например, переводы ее из лирики Маро Маркарян, просто физически ощущаю поразительную прозрачность, акварельность красок, всюду — воздух: осенний в листопад, весенний — перед грозой, и прозрачен он, воздух, и прозрачен лед, и прозрачны даже сумерки.

Вот одно короткое стихотворение из Маро Маркарян:

И сребролистый пшат, Грустящий над водой, И пустота дорог В полдневной знойной мгле, Где ширь безгрешных нив Желта, Желта, Желта, И одинокий дрозд На сумрачной скале, И магия имен, Презревших тлен времен, Гранитною плитой Приникнувших к земле…

И слышу взволнованный голос Маро: «Я в мир пришла как под хмельком.

И оттого иду не в такт, Я изнутри обожжена И оттого иду не так… Я выровнять пытаюсь шаг — Не получается никак…» И слышу «тишину, вплетенную в кусты…» Все светится изнутри, светится в русских стихах Марии Петровых, постигшей внутреннюю мелодию чужого стиха, угадавшей его интонацию, гармонию, движение…

Переводчики «привыкли воспроизводить смысл, а не тон сказанного, а тут все дело в тоне…» — писал Б. Пастернак о русских переводах из Рильке…

Мария Сергеевна удивительно точно воспроизводит живое дыхание стиха, живой голос автора, тот самый «тон сказанного», о котором говорилось выше…

…И вот Мария Петровых уже исполняет иную роль, перевоплотившись в другую свою (нашу) подругу — Сильву Капутикян, точно передавая откровенность, страстность и отважную незащищенность ее строк:

Да, я сказала: «Уходи», — Но почему ты не остался? Сказала я: «Прощай, не жди», — Но как же ты со мной расстался? Моим словам наперекор Глаза мне застилали слезы, Зачем доверился словам? Зачем глазам не доверялся?

И — совершенно совпадающее интонационно, метрически, ритмически стихотворение:

Приди, приди, приди, Хотя бы без желанья — Хотя бы для прощанья, Приди, приди, приди! … … … … … … … … … … … … … … Пусть горе впереди, — Что плакать об утрате! Хоть из чужих объятий — Приди, приди, приди!

Может быть, иным покажется, что я много цитирую «чужих» стихов. Да, это их стихи, Маро и Сильвы, это доподлинно так, но это — и стихи Марии Петровых, они принадлежат и ей; и прямота, и открытость, и бесстрашие души — ее…

… … … … … … … … … … … … … … О чем же, о чем, если мир необъятен?.. Я поздно очнулась, кругом ни души. О чем же? О снеге? О солнце без пятен? А если и пятна на нем хороши?.. О людях? Но либо молчание, либо Лишь правда, а мне до нее не дойти. О жизни?.. Любовь моя, свет мой, — спасибо. О смерти?.. Любовь моя, свет мой, — прости.

И эти стихи помню с давних пор. И повторяю их — как впервые читаю, всякий раз перехватывает горло…

Есть финское слово «runo», означает оно «стих» и «песнь», что, в сущности, одно и то же, и должно совпадать, как испокон веку слова «поэт» и «певец» совпадали и были взаимозаменяемы (это сейчас они порой разбегаются в разные стороны). И оказывается, как мне объясняли финны на одной встрече в Хельсинки, по-древнескандинавски «runa» значило — «тайна»… Таким образом, «стих — песня — тайна» едины и неразделимы: и совпадение это — многозначительно…

Песнь, тайна Марии Сергеевны Петровых осталась с нами, и нам — внимать ей, постигать ее снова и снова и не расставаться с нею…