Черта

Солин

Случай участвует в формировании того, что вы называете судьбой и обогащает ее. Осторожных он пугает, одержимым дает надежду. Если вы, вконец запутавшись в моей родословной, захотите для простоты картины наделить меня полномочиями казуса, я откажусь от такой чести и повторю еще раз: я – не случайность, я – необходимость, вооруженная случаем. Закон подобен гулящей женщине и в отличие от меня готов отдаться всякому, кто им овладеет. Вы можете выведать его у природы и поставить себе на службу, можете заставить моих коллег из родственных департаментов трудиться вам во благо, но вы всегда будете вынуждены терпеть мое надругательство. Это обо мне говорил ваш Заратустра: "Над всеми вещами стоит небо-случай, небо-невинность,

небо-неожиданность, небо-задор". Вы догадываетесь обо мне, говоря: внезапно, вдруг, нечаянно, нежданно-негаданно, помимо воли, врасплох, как снег на голову, и так далее. Вы признаёте меня, когда говорите – я сделал это, сам не знаю почему. Вы вовсю пользуетесь мной (например, в Монте-Карло и Монако), но при этом утверждаете, что ваши браки заключаются на небесах. Помилуйте – случайнее, чем брак события не бывает, как и не бывает события случайнее, чем брак! То, что для отдельного человека есть случай, для мироздания – железная поступь необходимого.

Каждый из вас считает себя неповторимой личностью, а это и есть лучшее подтверждение вашей случайности, и когда жизнь командует: "А теперь разбились на пары и в кровать!", именно я соединяю капельницу случайного отца с мензуркой случайной матери. Но провизор не я. Я не составляю микстуру ДНК и не тасую хромосомы. И ваше бессознательное младенчество – не моя епархия. А вот когда ваша рука потянется к игрушке – с этого момента вы мой. Или вы думаете, что вас можно предоставить самим себе? Тогда внимайте:

Счастливый билет

– Это, Серега, тебе, – сообщил другу Березкин, вручая почтовый конверт.

– Что это? – не понял Белкин, нерешительно принимая помятого бумажного голубя.

– Прочитай – узнаешь.

– Что, прямо сейчас?

– Читай, читай, время есть, – велел Березкин, доставая сигарету.

Серега неловко отступил к бордюру и извлек из конверта сложенный лист.

– Что это? Кому это? – говорил он, разворачивая лист.

– Письмо. Тебе. Читай, – отвечал друг Березкин, с любопытством наблюдая за растерянным Серегой.

Серега уткнулся в письмо.

"Дорогой друг!" – вселенским манером обратился к нему лист, по белой одежде которого тесными рядами побежали узкие строчки, написанные аккуратным, безусловно женским почерком. Так душистым гиацинтовым утром спускаются к лазурной прохладе волн ступени лестницы из позаимствованных у моря ласковых окатышей.

"Вы, наверное, удивитесь моему письму, но какого бы сорта ни было ваше удивление, надеюсь оно не помешает дочитать его до конца, ибо речь в нем идет о вещах таких же для Вас таинственных и значительных, как и для меня. Особенно, если Вы свободный, молодой, романтичный мужчина. Если же хотя бы одно из этих качеств у Вас отсутствует, можете смело уничтожить мое письмо любым удобным для Вас способом: Вы мне не интересны.

Меня зовут Настя, и я вполне современная девушка, несмотря на выбранный мною способ связи. В самом деле, кто же нынче из молодых будет тратить время на эпистолярный жанр в его рукописном варианте. Однако мне этот способ кажется наиболее подходящим для цели, которую я выбрала.

Дело в том, что меня давно волнует непостижимая тайна вершения человеческих судеб. Уверена, Вы согласитесь со мною, что в жизни нет ничего важнее, чем правильно ею распорядиться. Но кто и почему не дает нам этого делать? Кто и зачем сводит нас со случайными людьми, которые чаще мешают, чем помогают нам вершить желаемое? Как воспользоваться разрушительными наклонностями хаоса вместо того, чтобы покорно ему следовать? Согласитесь, что именно на пороге жизни следует отнестись к этим вопросам со всей серьезностью. И вот что я решила.

Я задумала отыскать человека, который подойдет к моей душе, как ключ к замку. Ведь на самом деле в большинстве случаев либо мы взламываем, либо нас взламывают. Лично

меня такой вариант не устраивает. Я знаю, что путь к тому единственному ключу, который мне нужен (но ведь и самому ключу это необходимо!), лежит через непредсказуемую толщу случайностей, которую невозможно ни предвидеть, ни предугадать. Представьте себе ларец на черном дне океана, где хранится моя судьба, и Вы поймете, что я ищу. Вообразите, что шальной солнечный луч заставит дождевую каплю упасть с листа на землю, и та, упав на край травинки, заставит ее спружинить и зашвырнет сидящую на ней божью коровку прямо под ногу садовнику, где невинное насекомое найдет свой конец – и Вы оцените неодолимую силу случайности.

Так вот – я задумала перехитрить Хаос его же методом. Разложив на столе карту Питера, я закрыла глаза, поводила над ней рукой и ткнула концом карандаша куда придется. В результате при увеличении оказалось, что я попала в ваш дом, что само по себе уже удача – могла попасть в Неву или в Мариинский театр, например. Ну, скажите, кого мне искать в Неве или в Мариинском театре? Тогда конец эксперименту, так как повторять попытку – значит, нарушить договор с Хаосом: Хаос никогда ничего не делает дважды. Иными словами, я могу выбирать, но только раз. Затем я сосредоточилась, и мне на ум загадочным образом пришел номер вашей квартиры. И вот Вам набор случайностей, которые выбрали Вас. А теперь представьте, что где-то за тысячи километров от меня проживает свободный, молодой, романтичный мужчина, адрес которого мне указали неведомые силы и в душе которого мое письмо, возможно, найдет отклик. Как Вы думаете, является ли такой факт сам по себе из ряда вон выходящий и можно ли придавать ему сакральное значение? Иными словами, может ли определенная масса случайностей породить совершенное чудо – свести двух людей, предназначенных друг для друга? Правда, вот натяжка: из всех городов я выбрала почему-то Питер. Наверное, только в этом бледнолицем, как маска Пьеро городе и может свершиться настоящее чудо. В конце концов, я могла бы ткнуть и в глобус, но дайте мне хоть раз опереться на интуицию – это допускается.

Итак, я бросаю мое послание в почтовый ящик людских судеб, и теперь от Вас, неизвестный друг, зависит, станет ли мое письмо счастливым билетом для нас обоих. Но ведь мы имеем право на счастливый билет, не так ли? Одно меня беспокоит – не станет ли наша случайная встреча случайностью еще более высокого порядка и от этого еще более коварной и разрушительной?

PS: Прошу кого бы то ни было не рассматривать мое послание, как повод к пошлому знакомству. Для последнего существует Интернет.

Анастасия Васильевна Полонская, Новосибирск, Главпочтамт, До востребования"

Серега Белкин оторвался от письма и возвел очки на друга Березкина.

– Что это? Кому это?

– Мне, – просто сказал друг Березкин. – Не веришь? Посмотри на адрес.

Серега взглянул на конверт.

– Да, адрес твой. Но почему тебе?

– Потому что из всех там проживающих один я свободный и молодой.

– Да, действительно… Ну, так и бери его себе, зачем же давать мне его читать, ведь это очень личное…

– Не вижу ничего личного. Подумаешь, какая-то дурочка мистикой мается! Причем тут я? И главное, друг мой Белкин…

Березкин затянулся, щелчком расправился с бычком, выпустил ему вслед тугую струю и закончил:

– Я не романтик, а стало быть, в адресаты не гожусь. А вот ты – другое дело. Короче, бери его себе и решай, что с ним делать.

Серега приготовился что-то сказать, но передумал, а Березкин вдруг замялся, будто жалея свою щедрость:

– Нет, ну, конечно, здесь есть что-то необычное, приятное даже. Из всех, кто в Питере живет – мне! Как лотерейный билет на пять миллионов. Только номер-то совпал, а серия – нет. Я, конечно, мог бы прикинуться романтиком, но боюсь ненадолго. А тут видишь как все серьезно. Зачем же девушке голову морочить… Короче, не мой билет! И к тому же умные девушки – не мой профиль.