Чертог
Шрифт:
«Да разве я достоин подарков? Навряд ли».
– А теперь повернись!
В руках мужчина держал прекрасный музыкальный инструмент. Это была лютня, выполненная неизвестным мастером из дорогого дерева темной породы. Ровные прожилки волокон переплетались на гладкой полированной поверхности и создавали эффект воздушной паутинки. Металлические колки поблескивали в лучах солнца, ослепляя мальчика.
– Эта лютня некогда принадлежала моему отцу. Ему она досталась от некого музыкального гения, который в порыве чувств хотел разбить прекрасный инструмент, но отец успел воспротивиться этому. Маэстро не на шутку озлобился на моего отца и швырнул лютню в окно. К счастью, она приземлилась
Мужчина взялся за гриф и зажал одну струну. Лютня издала плавный мелодичный звук и замолкла. Боуи старательно зажал еще одну струну и провел ногтем по металлическим нитям. Лютня послушно сыграла еще одну ноту.
– Тяжеловато, - признался господин. – Много же лет прошло с тех времен, когда я мог часами напролет играть музыку собственного сочинительства. Теперь я передаю этот инструмент тебе. Мне он уже ни к чему, а столь талантливому юноше, он может сослужить добрую службу. Ну же, бери.
Мужчина протянул лютню мальчику. Тот нехотя взял ее в руки и попытался дернуть несколько струн. Раздался жуткий треск металла, и мальчик поморщился.
– Ничего, - Боуи положил руку на плечо своего гостя. – Еще научишься играть. Не знаю, сколько сейчас людей преподают музыку, но должны же сыскаться в этом краю хоть несколько умельцев.
– Огромное вам спасибо, господин, - поклонился мальчик. – Обещаю, что я еще сыграю у вас в доме и заставлю гордиться собой. Просто дайте мне время, и я оправдаю возложенные на меня обещания.
– Охотно верю, - рассмеялся Боуи. – А теперь пора бы позавтракать. Держу пари, ты голоден.
– Как волк.
– Тогда не станем мучить наши пустые животы.
Вечером того же дня, мальчик сидел на чердаке своего убежища и шелестел струнами. Лютня не давалась легко. Пальцы не слушались и промахивались, уши сворачивались в трубочку от неестественных звуков. Но он был по-настоящему счастлив. Жизнь юного трубадура только начиналась. Пришло время бросить вонючую конюшню и отправиться в города, где его талант смогли бы оценить по достоинству. Музыка должна была стать верной спутницей мальчика на его нелегком и тернистом пути. Многие вещи в сознании юнца пробрели новый смысл. Он уже не боялся неизвестности, как было раньше. Он был готов рискнуть и открыться людям, обычно глухим к творчеству безымянных поэтов. Солнце над долиной этого неоцененного гения только поднималось. И спасибо за это господину Боуи, поверившему в расцветающий талант.
6
– Нужно уходить, Сильвия. Скорее собирай вещи и выходи во двор.
– Тебе нездоровиться? – рассмеялась девушка, - знаешь, мне совершенно не нравится, как ты ведешь себя в последнее время. У меня складывается ощущение, что я обманулась в чем-то очень важном.
– Моя персона в тягость тебе?
– Что ты, дело совсем не в этом. Просто верни того Майлза, которого я знала.
– Я всегда был таким.
– Нет, ты изменился и этого не скрыть. Ладно, пошли.
–
– Больше ничего нет.
– Девочка моя, ты же еще вернешься? – жалобно простонал хозяин трактира.
– Она не вернется, - отрезал Грайвер.
– Что же это творится! Снова мое хозяйство лишается трудолюбивых женских рук. Ну, тогда счастливой тебе жизни, Сильвия. Ты правда хорошая. Будь я помоложе, то непременно повоевал бы за твое сердце. А ты, женишок, храни ее, как самое ценное сокровище и не дай завянуть. Все, уходите!
Майлз привел Сильвию на чердак конюшни, где заранее немного прибрался. Оба уселись на шершавый ящик, стоявший у круглого окна, и тяжело вздохнули. Грайвер размышлял о том, что совершил, с укором вспоминал свое обещание вернуться за Сильвией с букетом фиалок и торжественно забрать ее. Все получилось иначе. Майлз болезненно воспринимал тот факт, что действительно за эти несколько недель переменился. Переменился настолько, что счел свое обещание глупым. Он надеялся, что Сильвия забыла о нем. Но она помнила, ждала и разочаровалась.
Вечерело. Лил дождь.
– Я закончил обучение, - после долгого молчания выдохнул Майлз.
Сильвия встрепенулась.
– Совсем?
– Да. Больше меня здесь ничего не держит.
– Значит, уезжаем?
– Не сейчас. Обождем немного и тогда уедем.
– Я много думала, - робко вставила Сильвия.
– О чем? – холодным вопросом полоснул Грайвер.
– О тебе, о замке, об отце…
– Он же умер.
– Дело не в этом. Меня тревожит, что он до последнего дня жил, ненавидя меня. Видишь ли, я тебе не рассказывала, но меня выдали замуж. Тогда я была еще совсем юной и в полной мере не осознавала происходящего.
– Кто он, твой муж? – равнодушно протянул Майлз.
– Какой-то шестидесятилетний барон. Так вот, я сбежала. Именно после того случая меня отправили в монастырь. Отец не желал меня больше видеть и никогда не приезжал… а потом я получила письмо, где мама написала о его смерти.
– Просто забудь. Думаешь, это я его убил? Думаешь, все умирают из-за меня?
– Что происходит, Майлз? Прекрати это немедленно!
– Это все мой страх. Я боюсь за тебя, и, пожалуй, мы не поедем в замок.
– Но ты же так мечтал о нем…
– Прошло. Он слишком опасен для нас обоих. Мы же поедем дальше, не в столицу – на окраины. Я могу работать, как впрочем, и ты.
Хлесткий удар ошеломил Грайвера.
– Зачем ты это сделала? – испуганно пролепетал он.
– Потому что ты себя не контролируешь. Ты совершенно не понимаешь, что говоришь. Я все детство провела на задворках мира, и ничего мечтательного в той жизни не видела. Хочешь загубить себя? Пожалуйста, но не нужно мучить меня. Я готова ехать за тобой куда угодно, но жить так, как ты себе придумываешь, я не стану.
– Ладно, давай решим позже. Мне пора. Завтра после полудня постараюсь навестить тебя. Вот, тут немного денег.
Сильвия грустно посмотрела на окно под потолком.
– Останься. Там дождь похоже на всю ночь собрался.
Майлз повернулся и устало посмотрел на девушку. Вытерев ладони о куртку, он спустился с чердака и запер конюшню изнутри.
На другой день, поднимаясь по лестнице, Грайвер услышал странный звук. Он насторожился и прислушался. С чердака доносился приглушенный шепот и редкое журчанье смеха. Стараясь ступать как можно мягче, Майлз преодолел остаток пути и застал Сильвию в компании Габриэля. Сильвия сидела спиной к лестнице и не могла видеть Грайвера, а Габриэль слишком увлекся рассказами, что даже не заметил понурую фигуру друга.