Чертоги Казад-Дума
Шрифт:
Хотя, не стоило поддаваться необъяснимому очарованию старого царства. Торин убедился в этом, едва ступив в тронный зал. Шествующий впереди эльф старался не опережать своих спутников. Приведя подгорных жителей к открытым вратам главного чертога Казад-Дума, он, однако, пропустил гномов перед собой. Торин, предполагая, что за подобной галантностью скрывается лишь военная хитрость, все же решил и дальше играть по навязанным ему правилам. И, перешагнув через порог гигантских дверей, тут же пожалел о принятом решении.
Вопрос о том, куда делись все орки Азога, больше не казался важным. Вся армада чернокровых, выстроенная в стройные шеренги, приветствовала странников напряженным, ядовитым молчанием. Потеряв дар речи, Торин поднял взгляд, пораженно обозревая нескончаемый океан уродливых орочьих лиц. Злобные взгляды жалили отовсюду – уруки были по обе стороны от просторной дороги к престолу Дурина, они заполняли верхние ярусы палаты, лоджии под потолком, толпились у балюстрад и немо скалились, желая напасть на гостей. Кто-то позади Торина громко ойкнул, озвучивая мысли Короля. Теперь, оценив силу и мощь армии Азога, не стоило и помышлять о побеге. Жизнь самого Короля, ровно, как и жизнь его друзей, можно сказать, подходила к концу.
— Пройдите вперед, Ваше Величество, — бессмертный, назвавшийся именем Миниа, протянул руку вперед, указывая вдаль. Торин, подпрыгнув на месте, заглянул в бездонные глаза эльфа. — Мои хозяева давно дожидаются Вас. Для нас это великая честь,
Сглотнув, эреборец в сомнении покачал головой. Вот уж кем, но почетным гостем он себя не ощущал. Чувства его скорее походили на чувства загнанной в капкан лани: сердце под исхудавшей рубашкой трепетало подстреленной птахой, руки и ноги едва слушались, а в ушах оглушительно стучала кровь. Но деваться было некуда. Устремив свой взор к силуэту высокого трона вдали, Торин неимоверным усилием воли принудил себя идти дальше. Каждый шаг давался гному с огромным трудом, но отчаяние потихоньку отступало. Добрые взоры друзей и звук их ровных шагов успокаивали. Забыв об орках, забыв о страхе и смерти, Торин поднял голову, обозревая свирепые лица врагов пронзительным, уничижающим взглядом.
Дорога к престолу показалась потомку Дурина неимоверно долгой, хотя Королю-под-Горой и приходилось преодолевать расстояния куда как более грандиозные. Внимательно оглядываясь по сторонам, эреборец старался запоминать и примечать те мелочи, на которые при нормальных обстоятельствах не обратил бы своего внимания. Пытливый взгляд подгорного жителя скользил по узорам на колоннах, останавливался на ветвистых рисунках отшлифованных стен, бегал по искусно вырезанным в скалах изваяниям. Любопытство уступило свое место восхищению, которое окончательно потеснило страх. Улыбаясь, Торин наслаждался видом потерянного гномами царства. По крайней мере до того момента, как взор его не уперся в тех, кого эльф со сверкающими глазами назвал своими хозяевами.
Их было двое. Стоящие по обе стороны от трона, они с улыбками глядели на испуганных и усталых гномов. Молодые и цветущие, мужчина и женщина смотрели на своих гостей с чарующим спокойствием. Она – высокая светлолицая дева. Он – стройный черноволосый воин. Внешне похожие друг на друга, загадочные повелители Мории без церемонности и излишней манерности приветствовали подошедшую компанию эреборцев коротким кивком. На какое-то мгновение Торин даже успел поверить в то, что благоприятный исход крайне неприятной ситуации вполне возможен. Но все надежды почти тут же пошли прахом. — Полагаю, вы знакомы с этими существами, — белокурая девушка, шлепая босыми ногами по холодному полу, прошла вперед. Торин, остановившись прямо напротив высокого трона, озлобленно опустил подбородок к груди. Пылающий яростью взор скользил по изувеченным лицам плененных друзей. — Меня зовут Анаэль. Моего брата – Талрис. Можете считать нас хозяевами этого мрачноватого места… Красавица светлолицая положила узкую ладонь на плечи Нанивиэль. Не представляющий, как могла юная квенди оказаться в кандалах, Торин сглотнул. Повернув голову, покосился на компаньонов, ища с их стороны поддержки. Последние ужаснулись увиденному не меньше самого Короля-под-Горой. Бледнеющие лица храбрецов отражали свирепый, сметающий все на своем пути страх. Заключенные стояли внизу сходящей от престола лестницы, чуть в стороне от узкого прохода, по которому пришлось идти путешественникам. Закрытые от взоров гномов рядами орков, теперь они глядели на явившихся в Казад-Дум смельчаков широко распахнутыми, сверкающими глазами. Сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели, Торин медленно оглядел скованных цепями знакомых. В смятении пытаясь разобраться с нахлынувшим на разум потоком отчаяния, эреборец сдерживал в себе бездумное желание наброситься на миловидных господ Казад-Дума. — Мы старались не навредить им, — златовласая девушка, сжав пальцы на плече Илийи, покачала головой. Молодая эльфийка, рыдая, подняла голову. Из заткнутого кляпом рта вырвалось протяжное, мученическое мычание. — Во всяком случае, не все они сопротивлялись. Некоторых пришлось усмирять. — Кто вы такие? — спросил Торин, переводя взгляд к своему отцу. Гулкий бой сердца набирал обороты. К горлу эреборца подбирались крики. Совершенно не понимая, с кем имеет дело, молодой Король уже всей своей сущностью ненавидел загадочных особ, командующих армией орков. — Чего Вы хотите от меня? — Нам нужна твоя помощь, Король-под-Горой, — резким, крайне грубым движением осадив вертящуюся на коленях Нанивиэль, девушка в расшитом камнями платье оскалила жемчужно-белые зубки. — Окажите ее нам, и мы отпустим ваших друзей. Торин не торопился с ответом. Едва ворочающий языком, он завороженно окидывал взором своего отца. Траин выглядел лучше, чем при последней встрече. В этот раз его взгляд не казался затравленным, лицо посвежело, тело окрепло. Одетый с иголочки, он пытался что-то сказать, издавал громкие возмущенные вскрики и яростно вращал блестящими глазами. Заткнутый рот не дозволял эреборцу вымолвить даже самого простого словечка. «Целый и невредимый, — с плеч Торина будто гора свалилась. Немного расслабившись, гном моргнул, надеясь, что на лице не отразится облегчения. — Слава Махалу, он жив. Уже не плохо. С остальным как-нибудь справимся. О справедливом сражении речи не идет, но ведь хитрость никто порицать не станет. Этим чудакам что-то нужно от нас. Выяснить бы, что именно». Король-под-Горой перевел взгляд к последнему пленнику, что стоял на коленях рядом с отцом. Будто кол проглотивший, Беорн даже не пытался сопротивляться чужой воле. Покорно глядящий в пол, он вгрызался в грязную тряпицу, закрывающую рот. Хмурый, мрачный, оборотень утробно рычал, впрочем, не предпринимая особых попыток освободиться от стальных уз. Вероятно, его безропотность можно было оправдать теми лиловыми кровоподтеками, что красовались на широком лице. — Уговор будет таким, господин гном, — белокурая красавица, облизав острым язычком губы, опустилась к Илийе. Юная квенди, отшатнувшись в сторону, попыталась вырваться из стальной хватки своей хозяйки. Надо признать, строптивость ее тут же вышла боком – проворные руки величавой дамы в белых нарядах крепко обхватили крохотную головку Нанивиэль. — Вы выполняете одно наше поручение, за что в награду получаете жизни своих друзей. Мы отпустим вас и ваших компаньонов, гарантируя, что никто из орков не кинется вам вдогонку. Свое слово мы ценим, и нарушать договора не станем. Что скажете, господин гном? — А что будет, если я откажусь? — Торин постарался говорить ровно, но слова все равно вырвались из глотки взъерошенным, бешеным рыком. Сделав шаг навстречу белокурой деве, Король-под-Горой почти физически ощутил на затылке встревоженные взгляды соратников. От их вопиющего внимания становилось только хуже. — Что будет, если я скажу «нет»? Ведь мне неизвестно, что вы хотите от меня. Вдруг исполнить Ваше поручение я просто буду не в силах? Тогда Вы убьете этих несчастных? Не верю. В противном случае старания, потраченные на то, чтобы доставить их сюда, напрасны. А я более чем уверен, что Вы потратили много времени и сил, дабы привести в Казад-Дум моих друзей. И значит это, что я нужен вам больше, чем вам хотелось бы. — Вполне резонно, — согласилась Анаэль, выпрямляясь. Обернувшись, кивнула куда-то в сторону, подзывая к себе, видимо, одного из служивых. — Однако позвольте не согласиться с Вами, Ваше Величество. Мы не станем просить дважды. Да и не дрогнем, если придется пролить кровь. А в качестве доказательства, пожалуй, мы продемонстрируем вам всю серьезность наших намерений… Из теней, сгустившихся вдали каскадом овеществленной
— Объясни, как мне выкупить жизни компаньонов, — сквозь зубы процедил потомок Дурина, изнутри сгорая белым пламенем гнева. — И я выплачу тебе назначенную дань, какой бы великой она не оказалась.
Анаэль широко улыбнулась. Видя, как изменяется лицо Торина Дубощита под сокрушительным давлением эмоций, громко расхохоталась. Все происходило ровно так, как предрекала Красная Колдунья. Последняя, явившись в Казад-Дум совсем недавно, решила поучаствовать в разыгрываемом спектакле самолично. Убедив сестру и брата в том, что будет только лучше, если орки ее имени не узнают, Ниар быстро сообразила новый шаблон необходимого поведения. И, надо признать, в задумке своей преуспела.
Холодный и упрямый наследник эреборского трона поступился своими принципами и, кажется, готов был пойти на сделку. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: страх потери близких оказался сильнее страха потери собственного дома. Безусловно растерянный и не понимающий, чем заслужил перед судьбой такую участь, теперь Торин Дубощит складывал оружие у ног детей Дор-Даэделота. В жесте покорности и смиренности, он уложил у ступней Анаэль Оркрист, надрывно излучающий слепящее голубоватое сияние. Друзья гномьего Короля, серые и удрученные, поступали так, как велело им сердце – они слепо следовали за своим предводителем, вверяя собственные жизни в руки влюбленного сына Аулэ.
«Петтапарма Валарин, — мысль порхнула белой птахой, распевая незатейливый мотив. Прищурившись, Анаэль вгляделась в лицо Торина Дубощита. — Не было такого понятия среди нас, как любовь вопреки. Для такого нужно новое слово, способное передать глубину и ужас момента. Ведь Красная Колдунья действительно своего добилась. Этот несчастный, не понимая пагубности своих эмоций, идет навстречу гибели с приподнятым настроением».
Новый план Ниар, о котором она заявляла раньше, развертывался пред мысленным взором широкой, сложной картой. Анаэль, с великим старанием пытавшаяся понять ход рассуждений сестры, с жалостью и состраданием оглядывала гномов. Наивные, они не представляли себе своего будущего в качестве разменных монет на торгах. Жизни смертных – валюта, ныне стоившая гораздо меньше золотых, шла в расход первой.
Старшая Миас умела правильно расставлять приоритеты. Вот и теперь, жертвуя собой и личными интересами, ангбандка стояла среди ряда закованных в кандалы товарищей. Хладнокровная, несгибаемая, она видела в конце своего пути заветную цель. И во имя этой цели она предала ожидания тех, кто был ей верен. Говоря языком второрожденных, Ниар семимильными шагами бежала по трупам прямиком в темноту неведомого.
Анаэль не одобряла того, что пришлось сделать. Она крайне негативно отнеслась к желанию Ниар шантажировать Торина жизнями его друзей. Гному и так не везло. Красная Колдунья, окольцевав присутствующих компаньонов незримыми узами с Ангбандом, лишь недоумевала, выслушивая негативные доводы сестры. Когда же Анаэль закончила пламенную речь в защиту храбрых искателей приключений, старшая дочь Мелькора без колебаний приказала исполнить необходимое. Пришлось подчиниться. Сковать Траина. Перевязать удушливой сталью юную Квенди. Укротить магию в крови Беорна. Изуродовать прекрасный сосуд наследницы Железной Короны.
«При желании можно узнать, что чувствует Торин Дубощит, — сведя руки на груди, Анаэль прикрыла потяжелевшие веки. — Я могу прикоснуться к гному, и тогда талмуд его бытия раскроется предо мной, послушно и быстро. Вот только, что именно я узнаю? Сколько боли выльется на меня? Сколько непролитых слез впитается в мою душу? Пусть его горе останется только его. А я покорюсь воле Белерианда».
— Мы отпустим тебя и друзей твоих, если ты вытащишь одну вещь из запечатанной палаты, — бессмертная поймала прямой, острый взгляд Короля-под-Горой. — Все они останутся живы, да и ты тоже. Вот что мы обещаем тебе.