Чертов мост

Воложанин Юрий

Раздумывая, я все время вглядывался в ту сторону, куда ушла девушка с бандитом. Но она не появлялась. Сидеть на одном месте скоро надоело, я стал собирать «пробы»; разные камни, какие попадались под руку, старался брать разноцветные. Набив рюкзак, спустился к пойме Елкинды, поковырялся для порядка в прибрежном песке, попробовал промывать его в лотке, но на дне лотка, кроме слюдяных блесток, ничего не находил.

Время было далеко за полдень, а я еще не ел, хотя в рюкзаке было кое-что припасено. Один есть не стал, надеялся, что Тася вот-вот вернется.

От речки, из зарослей, мне ничего, кроме сопки, не было видно, и

я стал прислушиваться. Когда побудешь какое-то время в глухом лесу или другом безлюдном месте, то слух твой начинает резко обостряться и ты улавливаешь самые разнообразные звуки, даже мелкие шорохи. Так и я вскоре услышал глухой стук копыт и легкое поскрипывание колес со стороны Ундурги. Где-то далеко, может быть, в нескольких верстах отсюда, ехали на подводе. На всякий случай я решил не показываться на глаза ехавшим и залег в чепурыжнике недалеко от того места, где мы расстались с Тасей. Подвода приближалась. Я выглянул из-за укрытия и увидел вороного жеребца, запряженного в двуколку, а в ней Тасю и какого-то мужчину. Сзади, метрах в пятидесяти, ехал верхом все тот же мордастый парень. Двуколка направилась прямо на меня, я снова залег.

–  Вот здесь, - сказала Тася, и двуколка остановилась. Я осторожно выглянул и увидел мужчину, что сидел рядом с Вороновой. Это был Витюля - Кудахтин Виктор, которого я разыскивал как без вести пропавшего. Вот он, оказывается, где! Он был одет в легкую, защитного цвета куртку, перепоясанную крест-накрест ремнями, на голове фетровая шляпа, а на боку кожаная кобура. Лицо его обрамляла узкая рыжая бородка. Он помог Тасе сойти с двуколки.

–  Где же твой муж?
– спросил он.

–  Видимо, собирает пробы.

Знает ли Витюля меня? Наверняка, ибо этот проходимец должен был знать многих работников милиции в лицо, - ведь не раз попадал к нам за мелкие дебоши. Я же знал его по фотографиям, а теперь припоминал, что где-то встречал; поэтому показываться ему на глаза никак нельзя!

–  Так вы в эти края надолго?

–  Не знаю, - ответила Тася, - как пойдут дела.

Минуту они молчали. Конь нетерпеливо бил копытами о землю.

–  Да-a, интересно иногда получается: не ждешь, не гадаешь и вдруг встречаешься, да еще в такой глуши. Поистине - мир тесен. Помнишь, Тася, профессора Стефанского? Он любил повторять: «Вы будущие геологи, люди бродячей профессии. Но где бы вы ни находились - никогда не забывайте, что у вас есть дома друзья. Никогда не считайте себя одинокими в этом мире. Мир - тесен». Кстати, ты закончила науку?

–  Нет, вот теперь доучиваюсь самостоятельно.

–  Что так?

–  Жизнь. Судьба иногда не спрашивает нас, что ей с нами делать.

–  Да-a, это верно. Вот и я… - он не договорил, осекся. Потом закончил: - Хоть и вольно в этой группе, но чувствую себя загнанным.

–  Кто же тебя загнал?

Он глубоко вздохнул, затем резко ответил:

–  Кто? Совдепия да большевики - вот кто!

Было слышно, как Витюля заскрипел зубами.

–  Эх, скорей бы сам появился! Мы им покажем, как нашего брата грабить! Навыдумывали колхозов!
– перешел он почти на крик.

–  Успокойся, Виктор, - властно сказала Тася.
– С каких пор ты стал таким?

–  С тех, когда моего папашу ободрали и в гроб загнали!

Тася дала ему успокоиться и сказала:

–  Ну, мне пора, а то Федор, видимо, ушел.

–  Я подвезу.

–  Не надо, я по дороге буду

собирать образцы.

–  Тася!

–  Что?

–  Будем встречаться? Вспомни студенчество.

–  Не знаю, - неуверенно ответила она.
– Будет видно.

–  Вот здесь же… я буду приезжать, ты только подскажи той дубине.

–  Я же замужем.

–  Ты его выпроводи.

Тася призадумалась.

–  Ладно, что-нибудь придумаем.

Она направилась в сторону Такши, а Витюля погнал вороного к Ундурге.

Я облегченно вздохнул и вылез из укрытия.

–  ИХ ТАМ было немного, человек десять, - рассказывала Тася, - все больше пожилые, бородатые мужики, по обличью - кулачье. Есть и стройные, подтянутые, - это из недобитых; есть молодые, наподобие того мордастого, - это кулацкие сынки. Ну и Витюля - он у них вроде какое-то положение занимает, но побаивается главаря. Самого не было, он где-то промышляет с частью банды. С Витюлей мы знакомы еще со студенческих лет, даже немного дружили. Правда, после первого курса он учиться не стал: человек он разгульный и учеба не для него. Мне он, кажется, поверил. Да и как не поверить, ведь я продолжала учиться - он это знал, и документы у меня хорошие. Вот только мужики смотрели косо, с недоверием. Живут в шалашах, вооружены хорошо: винтовки, наганы, ножи. Много лошадей - видимо, у каждого своя. Место глухое. Табор находится за рекой, у подножья скалистой сопки, кругом непролазный лес. Сюда, в сторону Такши, обзор неплохой. Посты установлены только здесь, на подходе к табору, да еще один на дереве: там сделано гнездо, наподобие пожарной вышки. Вот и все, что удалось узнать на сегодняшний день.

–  Тасенька, ты сделала очень много! До сегодняшнего дня мы об этом могли только мечтать, ты намного ускорила нашу работу!
– с искренним восхищением сказал я.

–  Рано нам радоваться, Феденька, - бандиты ведь целы-целехонь-ки и продолжают творить свои черные дела, - спокойно проговорила она.

Сердце мое тревожно-радостно сжалось: она назвала меня Феденькой: так называют близкого или любимого человека. Бывает, правда, у некоторых иногда привычка называть людей ласково, но у Таси этой привычки я не замечал. Может быть, это она на радостях? Видимо, так. И все-таки я спросил:

–  Скажи, Тася, ты замужем?

Она лукаво посмотрела на меня и, улыбаясь, ответила:

–  Да.

Я почему-то считал, что она не замужем, и, услышав ее ответ, ошеломленно замолчал. А Тася подошла, взяла меня за руку и шутливо сказала:

–  Ты же сам знаешь, что я замужем: ведь мы с тобой муж и жена.

Я понял ее шутку. И вдруг на меня навалился смех, самый настоящий дурацкий смех. Я хохотал во всю глотку, а эхо откуда-то издалека доносило неясные клокочущие звуки. Тася озабоченно дернула меня за руку.

–  Ты что это? Не забывай, где мы!

Я вытер слезы и огляделся вокруг.

–  Прости, Тася, - давно не смеялся.

Потом мы шли молча.

Среди ночи, когда мы крепко спали, я услышал возню и крики людей на улице. Выглянув в крохотное оконце, увидел невдалеке зарево - горел чей-то дом. Тася тоже проснулась и, не вставая с постели, спросила:

–  Что там, Федор?

–  Горит дом, надо помочь тушить.

Я засобирался.

–  Подожди, - удержала меня Тася. Она хотела еще что-то сказать, но в это время в дверь нашего домика сильно постучали. И я отчетливо услышал слова: