Чёртова дюжина. 1-6
Шрифт:
Мы даже не пытались выйти наружу. Даже когда дождь утих, и даже на следующее утро, солнечное и ясное. Сидели возле своих так вовремя сломавшихся автомобилей и старались не съехать с катушек. Кто-то плакал, кто-то пытался дозвониться до родни. Потом, когда пришли солдаты, все потихоньку, крадучись, разъехались по домам – подсчитывать убытки и потери.
Машины, кстати, завелись с первой же попытки.
Когда отшумела истерия в прессе (как обычно, во всем была виновата власть, не сумевшая должным образом обеспечить оповещение населения о стихийном бедствии), и в новостях замелькали совсем другие кадры, когда о Большом Граде еще говорили, но говорили уже все реже и реже, я вдруг поймал себя на мысли, которая теперь кажется простой и логичной. Не то чтобы я долго думал,
И только сейчас, спустя без малого четыре десятка лет, я окончательно убедился: нет. Это не совпадение. Это судьба.
Шурик на BMW, оказывается, был не просто преподом, а маститым, несмотря на молодость лет, ученым-медиком. Спустя шесть лет после Большого Града он изобрел лекарство от рака. Правда, рак к тому времени был уже далеко не самой актуальной проблемой человечества.
Седая пара из Мерседеса, как и все состоятельные пенсионеры, любила путешествовать. Именно они первыми заметили странного парня с большим рюкзаком во время экскурсии по плотине Гувера.
Пацаны из четырки остаток жизней так и прошли вместе. Попали в один призыв, служили в Чеховской бригаде спецназа. В тот день, когда в Москве давили людей бронетехникой, именно они патрулировали ВДНХ, и именно они накрыли троицу смертников, а заодно – ехавший в толпу автобус со взрывчаткой. Пацаны шли на пули в рост, но положили всех. Вечная память.
Безуспешно пытавшийся реанимировать Калину автомеханик-матершинник (по имени, кстати, дядя Валера. И никак иначе) оказался единственным рукастым мужиком в забитом перепуганными женщинами и детьми бомбоубежище. Когда встал компрессор, гнавший снаружи еще не зараженный воздух, он, все так же матерясь, сумел привести в чувство древнюю советскую технику. Никто не задохнулся.
Сумрачный гестаповец из Audi, когда начался бардак, первым в нашем городе собрал из соседей по двору мини-дружину гражданской самообороны. Тогда над ним только посмеивались. Никто не думал, что через два года дружины гражданской самообороны будут единственной силой, способной реально противостоять грабителям, мародерам и прочей швали, полезшей из всех щелей.
Потом, когда шваль полезла не только из всех щелей, но и через границу, в том числе и по воздуху, силы гражданской самообороны превратились в маленькие территориальные комендатуры, пытавшиеся поддерживать хоть какой-то порядок в воюющей стране. Очкарик номер два, счастливый обладатель Wolksvagen Jetta, а по совместительству – главный инженер одной сотовой компании, умудрился обеспечить этим комендатурам связь на остатках уже никому не нужных ретрансляторов.
Йа Татьяно сделала сразу две важные вещи: создала в Вконтакте группу «БГ2022», благодаря которой мы, выжившие на парковке, не потеряли друг друга, и родила сына. Того самого Александра Казакова, которому сейчас присягают наши войска. Самый молодой главнокомандующий в истории страны. И самый молодой президент в истории планеты.
Когда над Лондоном вырос первый ядерный гриб, блондинка из Kia Rio, скучавшая перед телевизором и случайно попавшая на экстренный выпуск новостей, разбудила своего мужа, и тот судорожно бросился к компьютеру. Несколько очень быстрых операций (в истории человечества все решают секунды) – и его компания выжила в последовавшем финансовом шторме. Не будь этой компании, не было бы тех самых супербатареек ALLA (да-да, в честь блондинки), на которых сейчас работает добрая половина всех бытовых устройств в мире. Особенно в тех его местах, до которых еще не добрались наши гуманитарные войска.
Лысый мужик на Шеви Ниве – Вячеслав Конончук, тот самый Слава
Так получилось, что все люди из двадцати восьми автомобилей, сломавшихся на парковке у торгового комплекса 26 июля 2022 года, в день Большого Града, так или иначе сыграли какую-то важную, решающую роль в жизни других людей, некоторые – в масштабах целого города, целой страны или даже всего мира. Про каждого из нас можно рассказывать долго, но я же знаю, что вас интересует.
Что случилось со мной?
А вы помните мой автомобиль? Ford Ranger, просторный, вместительный дизельный пикап, мечта любого фермера. Так вот, я и есть фермер. Самый настоящий. Мой уютный колхозик, который я любовно именую Ранчо Старого Рэйнджера, пережил и разруху, и революцию, и войну, и голод. Просто повезло с местом – достаточно далеко от города и достаточно близко от дорог. В части близости к дорогам повезло не столько мне, сколько людям, которые шли по этим дорогам. Сколько их выжило, сколько осталось у нас – всех не перечесть. Мой колхозик теперь вовсе и не ранчо, а такой как бы условно свободный аграрный штат, и каждый беженец, нашедший здесь кров, еду, воду и просто выживание, порвет за наш штат любого. Так мы и живем с тех пор – уважаем друг друга, помогаем, как можем, и работаем сообща. А я в этом штате кто-то вроде губернатора.
Руководитель я, может быть, и не самый лучший, и уж тем более не политик – но зачем фермеру политика? К тому же я давно уже не у дел. Хозяйством рулит правление, работа кипит, и в этом году мы снова сняли отличный урожай. Мой старенький фордик, Старый Рэйнджер, уже давно превратился в памятник, и по нему любят лазить мои внуки. А я люблю смотреть на них, сидя на крылечке и попивая чай, иногда вприкуску с текилой собственного изготовления. Климат изменился, у нас теперь растут кактусы. Впрочем, это неважно, главное – у нас растут дети.
Здоровые, крепкие, смышленые дети, не видевшие ни Большого Града, ни Большой Войны.
Надеюсь, им никогда не придется выживать.
Михалыч.
Даже беглого взгляда на главный корпус областной клинической больницы хватало, чтобы понять: тут все серьезно. Семиэтажное здание сверкало мрамором и хромом даже при слабом солнечном свете, чуть затемненные стекла в окружении дорогих новеньких рам навевали мысли скорее о транснациональном капитале, чем о клизмах и пенициллине. Любого посетителя этого невеселого, в общем-то, учреждения охватывала гордость за отечественную медицину и вообще успехи родной страны. Шутка ли: каких-то десять лет назад любая провинциальная больница напоминала общежитие малоимущих пенсионеров, каким-то чудом уцелевшее во время вражеского авианалета, а тут – полноценный пятизвездочный отель, свадьбу справить не стыдно. Шикарный ремонт, мягкий свет, новенькая униформа персонала.
Деньги у областной больницы и впрямь водились. Не то что водились – сыпались на нее, как из рога изобилия, по первому же требованию, после любого намека на потребность в финансировании. Отреставрировать корпус? Запросто. Новое оборудование? Не вопрос, и федеральная программа подходящая имеется. Обновить мебель в стационаре? С удовольствием! Оно и неудивительно – больница действительно заслуживала такого внимания всех ответственных товарищей, от главы облздрава до, страшно подумать, президента страны.