Чёртова дюжина. 1-6

Хасанов Рустем

За бесконечным карнавалом медицински обоснованных и логически безупречных причинно-следственных связей никто не увидит и не узнает тебя, моя милая. И никто не будет ненавидеть тебя. Они будут ненавидеть тиранов и убийц, палачей и лихачей, пьяниц и глупцов. Они будут ненавидеть даже бактерии и вирусы – но не тебя. Ты будешь невидима. И сыта, уверяю тебя: они сами создадут себе такое количество мнимых причин смерти, а следовательно – страхов, что пиршество твое будет безграничным и роскошным во все времена.

Но я вижу, что твоя участь печальна и прискорбна для тебя. Ты плачешь и грустишь. Так вот: я знаю, как возместить тебе эту боль и уменьшить твою скорбь по всем тем, за кем ты рано или

поздно придешь. Тот, кто поймет, что умирает не от болезни, старости или оружия, а просто потому, что пришел его срок; тот, кто поймет, что умирание тела – не стечение обстоятельств, которого нужно любой ценой избегать, а всего лишь один из этапов жизни – тот сможет увидеть тебя во всей твоей красоте. Он увидит тебя и поймет тебя, в нем не будет ни ненависти к тебе, ни страха перед тобой. Он сможет полюбить тебя. А ты сможешь полюбить его, дочь моя. И я разрешаю тебе помиловать такого, и не одного, а каждого из таких, кого ты встретишь на своем бесконечном пути. Я разрешаю тебе сохранить ему жизнь, и сохранять впредь столько раз, сколько тебе захочется.

Любая женщина, особенно юная и красивая, мечтает любить и быть любимой. И будет идти к этой мечте, несмотря ни на что. Даже если вам не очень нравится ее работа.

БГ 2022

Видавший виды, потрепанный, но все еще (слава российскому автомеханику, слава!) непобежденный, служивший верой и правдой мне (три года) и еще двум страдальцам (три и два года соответственно) грузовичок-пикап подвел, как обычно, в самый неподходящий момент. Ford Ranger, прирожденная гроза полей и огородов (а у нас что ни дорога – то либо поле, либо огород, даже в центре города), натужно чихая мускулистым дизельным двигателем, мучительно пытался завестись. У него не получалось.

Существо неуместности момента заключалось в трех объемистых пакетах, едва ли не трещавших по швам. Дорвавшаяся до шоппинга после затянувшегося на полгода безденежья жена набрала бы таких пакетов еще с десяток, но я, слава богу, в этот раз отважно вызвался сопроводить ее хищнический рейд по магазинам, посему наконец-то поправившийся семейный бюджет пострадал не слишком уж сильно. Хотя совершенно ненужного, на мой взгляд, барахла набралось на два пакета из трех – но с женщиной в вопросах шоппинга сложно спорить. Особенно если женщина любима, давно не баловала себя покупками и уже восемь недель как беременна твоим первенцем.

Каждый следующий поворот ключа приносил ровно тот же результат: бессильное тарахтение стартера, отсутствие признаков жизни и понимание того, что с машиной проблема. Проблема осложнялась рядом дополнительных неприятных обстоятельств. Во-первых, машина у меня, мягко говоря, не маленькая, и без эвакуатора не обойтись. Во-вторых, беда стряслась на крытой парковке торгового комплекса. Торговый комплекс большой, одноэтажный и на ножках, пространство под ним – парковка. Расстояние между столбами – метра три, высота потолка и того меньше, следовательно, эвакуатор сюда не заедет. А если и заедет, то не развернется, а если и развернется, то мой танк загрузить точно не сможет. В общем, караул.

Супруга окинула меня смертоубийственным взглядом, вызвала такси и укатила восвояси. А я остался решать проблему. С тремя огромными пакетами ненужного барахла, не желающим заводиться автомобилем, мобильником, в котором почти села батарейка, и острым желанием оказаться не на парковке, а в хорошем пивняке, и озадачить себя вместо аварийно-погрузочных работ холодной кружкой темного.

На город надвигалась гроза, и эвакуаторы, похоже, были перегружены работой – дозвониться ни в одну службу было невозможно. У нас вообще странный город – аварии и пробки тут словно только и ждут повода, чтобы возникнуть.

Жара – пробки. Мороз – пробки. Снег – пробки. Тучи, не говоря уже о дожде – тоже пробки. И аварии. Машин здесь едва ли не больше чем людей. Уж не знаю, как они без нас ездят, но ездят наверняка: население города чуть больше полутора миллионов человек, а автомобилей – миллиарда три, не меньше. Золотой век, будь он неладен.

Хотя – не такой уж и золотой, судя по моей сегодняшней невезухе. И не только моей, оказывается. Через три парковочных места от моего закосившего под памятник танка точно так же, как я несколько минут назад, безуспешно пыталась завести свою предсказуемо красную Kia Rio юная блондинка. Автомобиль не заводился, блондинка наоборот – заводилась все сильнее и сильнее. В конце концов яростно шарахнула кулачками по рулю (на руле чехол в цветочек, утипусечки), вылезла из салона и в манерной позе закурила сигарету. Тонкую, конечно же, и длинную. Сигарету барышня держала в левой руке, мобильник – в правой. Кому-то нервно названивала и не могла дозвониться. Видимо, тем же эвакуаторщикам, что и я. Ну, привет. коллега по несчастью.

Мое печальное созерцание несчастий блондинистой автоледи прервал негромкий, деликатный стук в окно. Стучал мужчина, тоже негромкий и деликатный: есть такие, знаете, вечные преподаватели, тихие, незаметные, вежливые, улыбчивые, добрые и в очках. Легендарный киношный Шурик, сменивший охранно-строительную деятельность на преподавание каких-нибудь невнятных менеджменто-маркетинговых дисциплин в среднем провинциальном институтике. Сходство с Шуриком усиливали квадратные очки в толстой оправе и клетчатая рубашка, не вписывалась в общую картину некрасивая большая родинка на щеке и уголовно-нефтеперерабатывающий BMW X6, оклеенный к тому же черной матовой пленкой. Плюс наглухо затонированные окна и зловещее «666» на номере. Глядя на машину, ни в жисть не подумал бы, что за рулем эдакий ботаник – Гоша Хмурый, товарищ по Чертовой дюжине (так нашу банду друзей детства назвал военком), в свою бытность опером такие автомобили провожал присказкой «Кому на Руси жить хорошо, предъявите документы».

Я опустил стекло.

– Извините, стеснительно улыбнулся мне Шурик. – Вы не могли бы дать мне телефон, буквально на секундочку? Машина не заводится, а на сотовом, кажется, деньги закончились. Мне бы эвакуатор вызвать.

Опаньки, как интересно. Три незаводящихся автомобиля, три неработающих мобильника? Любопытно, любопытно.

– Вы знаете, у меня такая же беда. Машина умерла, телефон тоже. И вот у этой девушки, кажется, все аналогично.

– Однако. – Шурик, не теряя оптимизма на лице, пожал плечами. – Ну, пойду искать дальше.

– Найдете – вызывайте сразу два эвакуатора. А то меня жена дома прибьет.

Шурик понимающе улыбнулся, дескать – жена, знаем–знаем, нет зверя страшнее, и отбыл восвояси, искать хоть какой-то проблеск цивилизации в этом странном месте беспричинно умирающих приборов и устройств. А я, следуя древней инструкции для жертв изнасилования, потыкал кнопки на магнитоле, расслабился и попытался получить удовольствие.

За последующие десять минут удовольствие мне доставили: лысый потный мужик на Шеви Ниве, благообразная седая чета из удивительно белого Mercedes E320, кучка наглых пацанов на традиционной «четырке», нервная беременная мадам на трехдверном Mitsubishi Pajero, похожий на отставного гестаповца сумрачный господин из Audi A4 и еще человек двадцать потрясенных несправедливостью судьбы автомобилистов. У всех была одна и та же проблема: автомобиль не заводился, мобильник отказывался звонить эвакуатору. Исключением из общего правила были пацаны на четырке и седовласые супруги – крах мобильной связи в их случае пережили не только водитель, но и пассажиры.