Шрифт:
Вступление
Здравствуй Человек. Я уверена в том, что Ты интересуешься мистикой и любишь «пошекатать нервишки». Твой выбор пал на эту книгу не случайно.
Кто-то умный сказал, что если Ты смотришь в Темноту, то рано или поздно, Темнота посмотрит на Тебя! И это так.
Ко всему, что прочитаешь в этой книге, можешь относиться как угодно, это Тебя никчему не обязывает. Что-то Тебе покажется сказкой, а что-то наверняка западет в Душу, да-да, в Твою Человеческую бессмертную Душу и заставит задуматься. А может быть, что-то подобное случалось уже и с Тобой и Ты просто ишешь ответы
От автора с уважением Дубравка Руда
Муж с того света вернулся
На краю нашего села есть хата. Очень старая, заброшенная хата. Мы, даже будучи малыми, старались обходить ее стороной уж такая от нее энергетика валила, что долго рядом с тем местом, никто находиться не мог. Взрослые же, и подавно, боялись настолько, что даже «хомы неверующие», если доводилось проходить или проезжать по той местности, осеняли себя «кресным знамением», на всякий случай и приговаривали «береженного бог бережет». Так сказать, от греха подальше.
Малолетками, мы стали интересоваться, что же за такая мистическая история может быть связана с той хатой и почему люди так бояться ее?
До поры до времени, баба Агрипина молчала, а потом, опрокинув рюмаху, таки осмелилась и поведала нам тайну того места.
Далее с ее слов.
«То после войны дело было. Много мужиков тогда с фронту не вернулося. Похоронки шли, одна за другой. Такое время было.
А в той хате, жила Ленка «Кирпатая». Фамилия ее по – мужу, Кирпа была, оттого и погремуха такая прилипла. Баба она молодая, красивая. И когда ей похоронка то пришла, не заплакала она, разоравала на глазах у всего села. Не поверила. Так бабам всем и сказала, что пока Юрочку своего, в гробу покойным не увижу, глазами своими, никому не поверю. Так и стояла на своем.
Бабы ее жалели. Совсем молодой – то овдовела, мужа ее сразу после свадьбы на фронт и забрали, после первой брачной ночи, считай, ага!
Каждое утро, вещи мужа молодого, рубахи да споднее она на речке выстировала, белила добела, крахмалила, наглаживала. Чтоб как вернется Юрочка, сразу было, во что чистое переодеть мужика.
Следила за тем, чтоб для бани, дровишки всегда были да веники.
А повечерам, выходила Ленка на крылечко и смотрела на дорогу, в акурат что в поле вела. А там еще и кладбище, недолеко было.»
Баба Агрипина, налила в стопочку еще самогонки, тяжко вздохнула и разом, всю выпила. Занюхав коркой хлебушка, «по – простому, по – нашему» как она говорить любила, а затем продолжила:
«Так вот выйдет на крылечко и стоит, стоит, смотрит. Говорили, что до зорьки ясной, могла она простоять, Юрчика, так она мужа звала, высматривать. А иногда, прям на дорогу пойдет, станет и зовет его по имени, да так протяжно, в акурат, в полный месяц еще. Зовет, а ей в ответку, токо волки подвывают. У баб кровь от страху стыла в жилах.»
Глаза бабы Агрипины, наполнились слезами, а мы отложили в стороны свои пирожки и, открыв рты, ждали продолжения.
– Не плачьте, бабушка Аглипина, пожалуйста! – Наивно попросила Я, отодвигая стакан с вишневым компотом.
– Не буду Лялечка, не буду. – И баба быстро, носовым платочком, края которого были обвязаны крючком тонкого кружева, смахнула слезы. Потом грустно взглянула в окошко, на подоконнике которого стояла Розовая герань, цветущая, в глиняном горшочке, под которым стояла старенькая треснутая тарелочка с голубыми узорами под «гжель». После войны, эти цветы, женщины прозвали «Солдатская слезка».
– Не плацьте, бабуська! – Подхватила моя сетренка Нюся.
Старшие ребята, недовольно покосились на нас. Кто-то показал палец у рта:
– Цыц, козявки, не перебивайте!
– Продолжайте, Агрипина Ильинична! – Настаивали подростки, приехавшие из города. Это были студенты ФИЛФАКа. Они все тщательно записывали в тетрадки и параллельно дублировали рассказ на касетный магнитофон «Весна».
«Годков так пять минуло. Сельчани ужо и попривыкли к ее странностям. Замуж она так и не шла. А за кого? Мужиков – то и не было. Любой хромой и больной, калека с фронта вернувшийся, завидным женихом считался. А она, все Юрия ждала.
А потом, не пойми, что случилось с нашей Ленкой «Кирпатой». Является в колхоз на работу, вся радостная, нарядная. Просит у Машки, самогонки ей в долг дать, у Христины, молока да сыру. Мы в непонятках, а она смеется и отвечает нам, мол, Юрасик, вернулся. Бабы и оторопели. Вот чудо то чудное! Неужто, дождалась мужа родного!?
Мы только друг дружку локтями толкали да приговаривали, вона гляди что делается, вот она, любовь любовная! Не зря значит, подруга наша, верила, да звала муженька. Вот как славно – то вышло. Ошиблись, значит там, нетуда похоронку выслали. Напутали чего-то.
А Ленка – то, давай нас приглашать в гости. Приходите, подруженьки дорогие, стол накрою, чем боженька послал, да посидим, погутарим. На Юрасика посмотрите. Он и не изменился совсем, такой же, как на свадьбе был, молодой да красивый, таким и остался.
Рассказала нам Ленка, что ночью, как обычно, пошла по дороге и не заметила, как в акурат до кладбища дошла. А пока шла, по дороге, все Юрочку звала, а тут вдруг ветер такой сильный поднялся, пылищу мутить да кружлять стал. Ну, она домой и повернулась. Только, говорит, дверь закрыла, а тут стук. Она спрашивает «Кто в час то такой поздний?», а ей и отвечают, «Муж твой. Открывай Елена»! Та, не веря счастью своему, открыла дверь. На пороге Юрий стоял. Смотрит он на нее, а та и не знает что делать. «Впусти меня, Елена», попросил, та, конечно же, впустила. А как мужа то не впустить?
Стала на стол собирать, чего было, а он отказываться от еды стал, говорил, что не за этим пришел, а соскучился по тебе Елена.
– А дальше, такое творили, ой бабоньки, вам и не рассказать! – Хихикнула Ленка и покраснела.
Бабы стали вопрошать, мол, а где ж сам Юрий – то? Призналась Ленка, что поутру его не обнаружила, да только чувствует и знает, что он вернулся. Подумала она, что может в сельсовет поехал, документы востановить с утра пораньше и будить не захотел.
Мы покивали, что возможно и вправду в сельсовет, ибо не годиться живому, в покойниках числится. Тоже верно.