Чертово колесо
Шрифт:
— Что ты, что ты… Мы разве психи?.. Мамой клянусь, Мамуда спроси, он видел, как «цветные» меня в железа одели и повезли в ментовку. Он сзади ехал.
— Короче, собаки все себе забрали? — понял Нугзар.
— Ну… — Сатана, раздетый до грязных трусов, вдруг стал слоняться по комнате, что-то высматривая. — Дай финку, на улицу сбегаю, какого-нибудь черномазого кину, скоро меня ломать начнет, я с Парижа не делал… — сказал он без всяких лац-луцов и орер.
Это уже было серьезно. Сатана в ломке — зрелище не из легких. Тут из комнаты Норби вдруг громко грянула скрипка.
— Что это?.. Концерт у тебя?.. Где мы?..
Нугзар поспешил к Норби. Тот, скрючившись, лежал на матрасе. Видно, задремал, сполз, и наушники вырвало из гнезда. Скрипка истошно визжала. Нугзар сделал музыку тише, но не выключил.
— Скажи по-братски, кто это? — опасливо выглядывал из-за его спины Сатана. — Он живой?
— Это хозяин квартиры. Голландец, Норби. Живой, но бухой.
— А… А ты что, живешь тут?
— Вот переехал. В «Кабуле» не выходило дальше, без визы.
Сатана осмотрелся, схватившись за клок на лбу:
— Хата не очень…
— Да, не очень… Лекарство тебе привезут — я позвоню.
— Кто привезет? — совсем ошеломился Сатана от виденного, а больше — от скрипки, которая, выделывая выкрутасы, пилила мозги. — Выруби, прошу, эту поебень, нервов нету визги слушать!
Нугзар выключил магнитофон, а потом по телефону сообщил Васятке, что нужный им человек прибыл, только он в ломке, надо помочь, на что Васятка ответил, что все понял, они как раз собираются в Роттер, возьмут героин и заедут, от Роттера до Амстика — всего ничего.
Приятели вернулись в комнату.
— Дальше что?
— Менты не то что ящик взяли, но и труп нам шьют: в машине начали перетирать — вы, мол, гинеколога до смерти замучили… Все знают, до нитки. И как зашли, и сколько взяли… Бати их навел. Больше некому.
— Да, кроме Бати, некому… — согласился Нугзар (он полностью верил Сатане, а думать, что это сделала Гита — не хотел, тогда была бы его ошибка).
— Короче, менты мне по дороге втирают: «Про ящик, цацки, бабки молчи. Цапки мы себе заберем, а ты все на вора вали, он убил, а ты ни при чем… Мы тебе за это побег сделаем, на хер нужно, скажем дружно, чтобы ты тут был!»
— Я не понял: побег или «вали»?.. — поморщился Нугзар от таких неприятностей, но не стал уточнять деталей. — Письмо где? Передал Мамуду?
— Не успел. При шмоне паспорт, нож и письмо надыбали. Все себе забрали, даже лопаточку, чем ящик выкапывал… В железа закрыли, на допрос повели…
Нугзар хотел спросить, читал ли Сатана письмо: «Если письма нет, если его никто, кроме ментов, не видел и не читал, то, может, не стоит торопиться?..» — стали дергаться мысли от услышанного. Потеря денег и золота означала, что они на полной мели. Как начинать новую жизнь без копейки?
— Майор допрашивал. Я ему гоню: «Вы путаете, я самбист, спортсмен и все такое…» А он мне — ответную волну: «Где Нугзар, где добыча, все пиши, а то вышка маячит за убийство». Видно, эти борзые псы его в долю не взяли, вот он и пыжился, где добыча… Я в несознанку. Да и как же убийство, если гинеколог, когда мы уходили, живой был?.. Так я сегодня кому-то дам по морде, он через пять лет скопытится,
— Кто тебя брал?
— Два мента. У одного ряшка такая косая, злая, Пилия, кажется…
— А, известный пес, знаю… Продажный, — вспомнил Нугзар, как их однажды задержали на Красном мосту, и Пилия поехал с ними до города, чтобы взять деньги. На «канарейке» с лампой, помпой, сиренами, обгонами. Мчался за деньгами, как ошалелый. И не отпустил, пока на полученные от них же деньги не повел их в ресторан, выпить за хорошее знакомство. Еще бы не хорошее!.. В машине были он, Нугзар, Бахва Гегечкори и Гивия Микеладзе, любой мент обкакался бы с ними пить, а Пилия ничего, старался на подколки не отвечать, держался по-блатному и только окрысился, когда Бахва предложил ему сыграть в зари на его погоны.
А Сатана дорассказал:
— Утром псы повели на допрос. По дороге Пилия гонит: «Мы тебе железа откроем, ты ударь меня по спине и беги в открытую дверь на улицу — и все».
— Лихо действуют, — покачал головой Нугзар. — Ты тут дело месяцами готовишь, а они — раз-два — и хватают все разом! Умно! Избавились от тебя, чтоб ты вдруг не сболтнул на суде, что это они добычу взяли… А в наших судах, известно, добычу вернул — на три года меньше, добычу спрятал — иди на полную катушку…
— Видно, они и от начальника скрыли, суки продажные, их дружбу я…! — погрозил Сатана кулаком в потолок. — Мать родную за деньги в ломбард сдадут.
— Дальше! Дал менту по кумполу?
— Еще как дал, мамой клянусь! Одного хуйнул железом по спине, а второго прямо по башке захерачил!.. От всего сердца!.. И — в дверь. Стреляли, суки!
— Убить хотели? При побеге? — изумился Нугзар.
— Откуда я знаю — выстрел слышал, и все. Выскочил на улицу и через дворы на Павлова, на Пекина… [111]
Помолчали.
— Значит, мы в розыске?
— Наверное. Паспорт мой у них.
— Если менты тебя хотели убить или отпустить, то зачем им сейчас это дело крутить? Им надо его поскорее закрыть. Может, и нет розыска, — объяснял Нугзар сам себе, и эти мысли сплетались с мыслями о том, что никто, кроме ментов, его письма не читал.
111
Улицы в Тбилиси.
— Маляву они читали? — без особой надежды спросил Нугзар, сам себе ответив: «Конечно, читали!»
— Паспорт и нож они в лесу, нашли, а маляву — потом, когда перед камерой шмонали. Нашли — и унесли. Наверно, читали.
«Понятно. Паспорт и нож — твердые, при беглом обыске найти нетрудно… А письмо — мягкое, его при тщательном нашли…» Нугзар хотел спросить, зачем Сатана все это носил при себе, но остановил себя и спросил о другом:
— Как из Тбилиси улетел? Паспорт же у них.
— Мамуд говорит: «Поедем в аэропорт, найдем фраера, на тебя похожего, отнимем ксиву и лети!»