Чертово колесо
Шрифт:
Шаман брел вдоль берега, беседуя с галькой, прося прощения у травы, винясь перед кустами и стыдясь седой укоризны гор. У воды надо дождаться царицы мира, Барбале. Золотое светило поможет. Оно — владыка мира и человека. Все в его власти. Все равны перед его жаркой силой. Чтобы поймать беса, надо узнать о прошлых встречах с ним. Только обряд спасет и поможет…
Мысли ушли в сердце земли, где, скрючившись, стонет от зноя в кипящем желтке дух Заден, иногда прожигая скорлупу и изливаясь лавой. Шаман просил помощи. И дух благосклонно забулькал в ответ, открывая путь в родовую память и прошлые жизни, где можно отыскать важное, главное, из чего все
Вот в дыму пожарищ вопят крестьяне, блеет скот. Горстка мужчин защищается, но дети нанизаны на копья, женщины обесчещены и распороты, как перины, дома разграблены и сожжены, и собаки слизывают кровь с убитых хозяев. Одному солдату поручено добивать раненых.
Он ходит по горящему стойбищу, с наслаждением вонзая пику во все, что шевелится… «Когда-то, в других жизнях, бес был солдатом, а я — пахарем. Он убил меня», — понимает шаман.
Вот он — звездочет на крыше дворца. Под ним шумит вечерний город: ревут ослы, скрипят повозки, вопят зазывалы и торгаши. Какой-то богач пытается склонить звездочета к обману: «Звезды должны открыть то, что выгодно мне! Ты скажешь то, чего требую я! Не то разделаюсь с тобой, дуралей!» — кричит он, а из его ноздрей выскальзывают две зеленые змейки, со звоном падают на мозаичный пол и уползают прочь… «И лжец-богач был он, а я — звездочет», — доходит до шамана.
Вот гончар мнет глину на круге. Она корежится, дергается, как живая. В ней вспыхивают угольки, из пор течет гной. Гончар с омерзением швыряет глину в ведро с водой — и вода тотчас вскипает, будто от яда. Он тычет в нее палкой — глина глухо проклинает его в ответ. Палка начинает тлеть, а на теле у гончара вспухают и лопаются волдыри… «Когда-то я был гончар, а он — непокорная глина», — такова суть видения.
Время переплавилось в вечность. Семь раз ложилось Барбале на свое золотое ложе, а шаман все сидел у озера, слушая ветер, советуясь с дождем и разговаривая с кустами. Двойник виновато молчал поодаль.
Закончив обряд, шаман послал двойника к брату по крови и духу Мамуру сообщить о несчастье. Брат силен. Он окажется там, куда его шаман кликнет на помощь. Не раз было, не раз будет.
Потом шаман ушел в село. Сегодня день Чаши. Ровно в полдень следовало откупорить сосуд, который год назад заполнили до половины водой и запечатали крышкой. Если воды не убыло и не прибыло — жди хорошего, спокойного года. Если воды стало больше — жди обильный урожай. Но если воды мало — быть беде. Чем меньше воды — тем больше несчастий.
В селе крестьяне целовали край его рубища и почтительно следовали за ним, а мальчишки со страхом прятались за взрослых. Да и как не бояться?.. Старики вспоминали: как-то забрел к шаману в пещеру отпетый разбойник-людоед. Разлегшись на чужой соломе, стал выспрашивать, почему шаман одет, как чучело, живет без бабы и не боится диких зверей. Тот ответил, что у него есть все, что ему надо, а звери ему не страшны, потому что он понимает их речь. Тогда людоед, ухмыльнувшись: «А людей ты тоже понимаешь?» — вынул из-за пазухи нож. Взглядом шамана нож был вырван и брошен на пол, а разбойник выведен из пещеры и отправлен прямым путем в капище Армази, чтобы стать там низшим служкой. Разбойник рассказывал потом жрецам, что по дороге его чудовищно мучила совесть, и он в судорогах садился на землю, пытаясь унять рвотные спазмы.
А шаман сотворил из разбойничьего ножа особый кинжал — расщепив лезвие, влил ртуть и соединил обе половинки. С тех пор кинжал бил демонов без промаха и передышки, втыкаясь лезвием в
В селе шаман, как водится, сел поговорить со старейшинами. Те спросили, отчего могло пасть сразу несколько коров из стада. Он ответил, что коровы паслись в соседнем ущелье, где вода отравлена желчью небесного демона, недавно погибшего в верховьях реки. Надо принести жертву богу земли Квириа, а скот водить на водопой в другое место. Потом ему показали больных. Поводив руками над их телами, он мысленно ощупал их изнутри и сообщил лекарю, настои каких трав следует давать.
Ровно в полдень распечатали сосуд. Воды оказалось совсем мало, на донышке. Плохие известия. Враги. Война. Нет мира. Недаром заезжие купцы говорили, что волнуются колхи, бунтуют чаны, халибы напали на Эгриси, а по всему Тао-Кларджети идут бои.
— Враги идут на Кавказ, хотят сломать хребет мира. Но тот, кто придет с мечом, от меча и погибнет! — провозгласил шаман. — Ущелья станут их могилами! Надо принести жертвы идолу Армази! Уводите женщин и детей в горы, готовьте запасы еды!
Старейшины понурились. Опять война… Когда же придет этому конец?.. Нет покоя. Снова есть камни от голода и хоронить детей, зарезанных ятаганами… Все и так пропиталось кровью, скоро в Иберии будут расти пурпурные деревья и алый виноград!.. Но что могут сделать они — малые роды горного села?..
— Неужели Армази не может защитить нас? — недоумевали старейшины. — Мы исправно приносим ему жертвы, работаем, как волы, платим подати. Чего еще надо ему от нас?
Некоторые даже стали роптать, что, возможно, медные болваны Гаци и Гаими [28] и вовсе не способны отвести беду: просто сидят себе, выпучив изумрудные глаза, но сабли в их руках заржавели, и мыши проели дыры в их некогда золотых кольчугах и серебряных латах.
— Отец-Кавказ спасет и укроет! Так было, так будет! Все в руках Барбале! Мы только частицы мира! Свет да будет с нами! — обнадежил шаман.
28
Имена идолов в грузинском дохристианском пантеоне божеств.
От застолья, больше похожего на поминки, отказался, но старейшины упросили не обижать их, взять хурджин с едой:
— Не побрезгуй! Прими!
Отойдя от села, за старой овчарней, шаман выбрал пустое место, начертил круг и приложил к нему ухо. Далеко ли брат Мамур?.. Скоро ли будет?..
Слух шамана пошел сквозь землю. Гуденье корней, журчанье вод, перебранки жуков… Ниже — шорохи землероек, шепот червей, тихие ссоры личинок… Шипенье угля, стуки железа, всплески, бурленье, стоны… слабые шумы… А дальше — слепое урчанье духа Задена.
Скоро он нашел то, что искал: легкие, редкие щелчки ступней о землю. Это брат Мамур! Он недалеко. О, брат Мамур умеет не только взвиваться в воздух и сидеть рядом с птицами, но и бежать без устали много дней особым скоком. Скоро, скоро он будет здесь! Вместе они сумеют изловить беса-беглеца».
Гоглик закрыл рукопись, облизал пересохшие губы.
— Что это такое — родовая память? А что такое род? — спросила Ната.
— Ну, это ты, и твои родители, и родители твоих родителей, и их родители и так дальше…