Чертовски богат

Гулд Джудит

Зандра и Кензи отправились на аукцион вместе.

– Сейчас разнюхаем, разберемся, что к чему, тогда станет ясно, как у нас все пройдет в четверг, – зашептала Кензи, усаживаясь на свое место.

Зандра скептически огляделась.

– Что-то народу немного. И куда это все подевались?

– Остается надеяться, что у тех, кто здесь, настроение боевое, – буркнула Кензи.

Но ее надеждам не суждено было сбыться. Почти половина из ста восьмидесяти четырех картин остались не проданными.

В

«Кристи» аукцион был на следующий день. И вновь Зандра с Кензи отправились на разведку. И опять было продано лишь чуть больше половины из двухсот полотен.

Дождавшись конца торгов, Зандра с Кензи поплелись на работу. На душе у них было так же тускло и слякотно, как на улице.

– Все из-за этого чертова кризиса, – пробормотала Кензи, потуже затягивая шарф на шее. – На продажу – все, что угодно, да только никто не покупает.

– И не говори, – вздохнула Зандра. – Да, Гольбейн нам бы сейчас не помешал.

– Это уж точно, – вздохнула Кензи. – Да что толку об этом говорить? Остается только попробовать половить рыбку в мутной воде. Никто не хочет раскошеливаться.

На перекрестке Шестидесятой и Мэдисон-авеню они остановились в ожидании зеленого света.

– Ничего хорошего я завтра не жду, – рассеянно заметила Кензи.

Зандра состроила гримасу.

– Представляешь, каково сидеть на этом проклятом подиуме, объявлять цены, делать вид, будто ты ужасно занята, а никто ничего не покупает и все просто пялятся на тебя, словно на какую-то диковину в зоопарке!

– Эй! – Кензи дернула ее за рукав. – Пока мы тут с тобой болтаем, зеленый давно горит. Пошли!

Они поспешно двинулись через улицу.

– Черт! – Кензи внезапно остановилась и подняла голову.

– Что такое?

– Снег идет. Вот ужас! Если повалит, то нам завтра вообще ничего не светит. – Она умоляюще посмотрела на Зандру. – О Господи, ну почему нельзя... хоть заболеть, что ли?

– Сама знаешь почему. Мы профессионалы. У нас есть своя гордость. И еще надо спасать отдел от нашего Возлюбленного Великого Вождя.

Именно так прозвал Бэмби Арнольд Ли, следуя примеру северных корейцев, которые иначе и не называют покойного Ким Ир Сена.

– Ты права.

Снова зажегся красный, и стоящие на перекрестке машины нетерпеливо загудели.

– Ну ладно, чего застыла! Не ровен час, угодишь под колеса!

– А что, неплохо бы, – криво ухмыльнулась Кензи.

К тому времени, как они добрались до «Бергли», снег уже валил вовсю.

– Я слышал прогноз, – заметил Арнольд Ли. – Снега завтра выпадет на шесть—восемь дюймов.

Было почти семь вечера, но все они еще трудились, готовясь к завтрашнему аукциону.

– А теперь скажи что-нибудь хорошее, – взмолилась Кензи, –

ну, пожалуйста, что тебе стоит!

– Пришло еще тридцать отказов от участия.

– Так, что еще... хорошего?

– Сняты с продажи четыре лота.

– Какие? – устало спросила Кензи.

– 4-й, 113-й, 161-й и 201-й.

Ей не надо было рыться в каталогах. Якоб Йорданс, ориентировочная цена от двухсот до трехсот тысяч долларов; Лоренцо ди Никколо, от ста до ста пятидесяти; Хендрик Тербрюгген, от трехсот до пятисот; и наконец, Веронезе, та же цена.

Четыре жемчужины всего аукциона.

Кензи закрыла глаза. Да, завтра предстоит веселый денек.

К половине седьмого утра улицы уже засыпал слой снега толщиной в пять дюймов, и белый плотный покров и не собирался таять. По радио объявили о закрытии школ и аэропортов. Временно прекратили работу и некоторые уличные автостоянки.

«Вот если бы и аукцион можно было отменить так же просто», – тоскливо подумала Кензи.

Прибавив звук, она поплелась на кухню и заварила свой любимый кофе. Через несколько минут кофейник уже вовсю пыхтел.

На пороге появилась Зандра и, протирая глаза, принюхалась.

– Кофе? Ты чудо. А то на чай я уже и смотреть не могу. Хоть взбодрюсь немного. Хорошо спала?

– Как убитая. А ты?

– Как младенец. – Зандра сладко потянулась, зевнула и, подойдя к окну, выглянула наружу.

Занимался рассвет. От снега во внутреннем дворике исходило слабое загадочное мерцание, в воздухе кружились мириады невесомых снежинок.

– О Господи, все идет и идет.

– И не говори. Закрыты школы и аэропорты.

– А что с аукционом? – Зандра задернула штору и повернулась к Кензи.

– А что с ним сделается? Все как обычно, – вздохнула Кензи.

– Быть того не может!

– Еще как может. Знаешь, как говорят, матч состоится при любой погоде.

– Да, понимаю, но все-таки... – Зандра протянула руку к окну. – Даже в такой снегопад?

– Боюсь, что да. За все то время, что я работаю в «Бергли», торги не отменили ни разу.

В кухне что-то щелкнуло. Кофе готов.

Кензи вышла и тут же вернулась с двумя дымящимися чашками.

– Держи.

Зандра обхватила чашку обеими ладонями, подула и, осторожно глотнув, подняла голову.

– Право, дорогая, будь хоть капля здравого смысла у наших начальников, они перенесли бы торги. Как люди доберутся до «Бергли»?

Зазвонил телефон.

Кензи посмотрела на каминные часы – только без четверти семь.

– И кому это не спится? – пробурчала Зандра.

– Сейчас узнаем, – бросила Кензи. – Да?

– Кензи?

– Это ты, Арнольд? Только не говори, что застрял по пути и...