Чертовы котята
Шрифт:
— При смерти.
Давиду я могла бы рассказать про пистолет, но монаху не доверяла.
— Послушай, ты тоже готова поверить в худшее. Знай же, Хилья, всегда может случиться чудо, следует лишь полагаться на милость Божью.
— Прекрати нести чушь! — Мой голос прозвучал так резко, что Дейвидас дернулся и съездил Ранду пяткой по подбородку.
Взяв себя в руки, я попыталась успокоиться, на прощание улыбнулась мальчику и вышла. Я быстро шагала по улице, стараясь не переходить на бег. Кто-то из этих спасителей тоже решил, что случилось чудо, мой отец выздоровел и его следует выпустить на волю. Не устаю поражаться человеческой
Ночью я плохо спала. Мне снилось, как Яан Ранд уговаривает маленькую девочку пойти к врачу. Потом Яан превратился в Сеппо Холопайнена — соседа, который пытался меня изнасиловать в ранней юности. В полшестого я проснулась и больше не смогла сомкнуть глаз. В восемь позвонила в приемную медицинского кабинета Сату Сарьянен и записалась: сказала, что у меня обильные и болезненные месячные и я боюсь опухоли. Представилась именем своей бывшей соседки по квартире, Йенни, и, мысленно попросив у нее прощения, продиктовала ее идентификационный номер. Другого выхода у меня не было.
Кабинет Сату располагался в центре Хельсинки, и в три я была уже на месте. Вряд ли публичные выступления прибавили ей пациентов. Перед уходом я рассказала Юлии про звонок ее отца и поручение.
— Папа зря беспокоится, — сказала она с довольной улыбкой. — Ему просто досадно, что он не может контролировать меня постоянно. Возможно, мы встретимся в Нью-Йорке, он сказал, что постарается прилететь.
Я похолодела. Может, стоит уехать в Нью-Йорк и затеряться в нем? Там масса нелегалов, и с помощью каких-нибудь старых знакомых я наверняка смогу состряпать себе документы и начать новую жизнь. Но как же я брошу Ваномо? Я не могла позволить себе найти сестренку и тут же снова лишиться ее. Куда бы я ни бежала, передо мной всегда вырастала стена. Пожалуй, стоит смириться и терпеливо ждать, чем закончится эта гонка и кто в конце концов окажется охотником, а кто — добычей.
В приемной медицинского центра играло радио. Пришлось заполнить какую-то анкету, и я поставила жирный минус напротив вопроса, можно ли передавать сведения третьим лицам. Сама Йенни принципиально не посещала частных врачей: считала, что общество обязано предоставить всем равные возможности в системе здравоохранения. Поэтому мне не очень хотелось оставлять ее личную информацию в здешнем архиве.
Я натянула черную вязаную шапочку и темные очки, надеясь, что в этом наряде Сату не сразу признает меня и я успею хотя бы войти в кабинет. Сидела и думала, какое наказание может ждать меня за угрозы. Самое большое, кажется, это два года тюрьмы. Но вряд ли она подаст на меня в суд. А если я хочу представить доказательства нашей встречи Гезолиану, то мне следует говорить по-английски и записать встречу на камеру мобильного телефона. Можно послать Гезолиану запись, а у себя тут же уничтожить ее, но у Гезолиана-то она останется и это даст ему против меня лишние козыри. Хотя едва ли он пойдет с этой записью в полицию.
Двери приемной можно закрыть изнутри на замок. Интересно, там есть камеры слежения? Я заметила одну в коридоре, но надеялась на то, что в кабинете гинеколога их нет.
Ждать пришлось минут пятнадцать. Администратор подошла и извинилась: доктор Сюрьянен задерживается. На
Через двадцать минут ожидания меня наконец пригласили в кабинет. Госпожа Сюрьянен приоткрыла дверь, громко назвала фамилию Йенни, я вошла. Она сидела за столом перед монитором и что-то печатала.
— Добрый день. Вас беспокоят болезненные месячные? Проходите и присаживайтесь.
Я захлопнула дверь и прошла в центр кабинета, доставая мобильный телефон и включая камеру.
— Тебе привет от Ивана Гезолиана — отца Юлии Герболт, — произнесла я по-английски.
От неожиданного звука иностранной речи Сату вздрогнула и вскинула глаза. Она привстала, по лицу пошли красные пятна.
— Я только вестник и не хочу причинить тебе зла.
— Ты телохранительница этой шлюхи! — На мгновение мне показалось, что Сату готова кинуться на меня с кулаками.
— Моя обязанность — защищать ее, а сейчас я пришла защитить тебя, Сату Сюрьянен! Отцу Юлии совершенно не нравится, что кто-то нападает на его дочь. Он очень влиятельный человек в своей стране и находится под защитой дипломатической неприкосновенности. Успокойся сама и дай покой Юлии. Иначе ее отец устроит тебе крупные неприятности, так что мало тебе не покажется.
Мне было сложно говорить так, чтобы слова звучали устрашающе и при этом не могли служить поводом для обращения в суд. Иначе к остальному списку моих прегрешений прибавится еще угроза жизни и здоровью.
— Вчерашний инцидент не должен повториться. И если о нашем разговоре узнает желтая пресса, отец Юлии начнет действовать. Поверь, у него есть друзья на самом высоком уровне.
— Что ты имеешь в виду?
— Не трогай Юлию, иначе люди ее отца явятся к тебе домой или на работу. И поверь, с ними далеко не так приятно иметь дело, как со мной.
Сату Сюрьянен задрожала, затем опустила одну руку под стол. Наверняка там была тревожная кнопка для вызова охраны.
— Я ухожу. Если будешь вести себя хорошо, то больше мы не увидимся. Поэтому я говорю «прощай», а не «до свидания».
Выйдя из кабинета, я сообразила, что за визит надо заплатить, а для этого предъявить администратору бумагу с печатью врача. Поэтому свернула в туалет, надеясь улизнуть через окно. Насколько я знала, Йенни сейчас не было в Финляндии, она учила английский язык где-то в Кембридже, так что ей легко будет доказать свою непричастность. Да и ведь Сату Сюрьянен прекрасно знала, кто к ней приходил.
Заглянув по дороге в пустой кабинет терапевта, я обнаружила в нем оконце, через которое не пролез бы и ребенок, а также еще одну дверь. Она вывела в узкий коридор, кончавшийся возле черной лестницы торгового центра. Я вышла к магазинам, спустилась по эскалатору и через пару минут оказалась на улице. Отлично, мой план сработал!
Вернувшись в квартиру на Бульваре, я зашла в свою комнату и проверила запись на телефоне. Все в порядке. Юлия сидела перед телевизором и смотрела передачу на русском языке. Судя по интонации реплик, шла мыльная опера. Услышав мои шаги, она с досадой обернулась.
— Юлия, я хотела бы отправить этот видеоролик с твоего компьютера твоему отцу.
— А почему ты не можешь воспользоваться собственным?
— Не хочу. — Я одновременно преследовала две цели: поскорее передать ролик Гезолиану и заодно узнать адрес его электронной почты.