Честь Афродиты
Шрифт:
24
Возвращение домой откладывалось, а я уже не очень и хочу, только позвонил маме, успокоил, что купаюсь, загораю, даже на яхте научился рулить, да… «А где дядя Гриша?», спросила мама. «А, дядя Гриша он здесь, где ж ему быть, со мной, только сейчас его нету, на рынок пошёл. Проходу мне не даёт, ходит и ходит за мной, как нянька. Ты не беспокойся, за рыбой сейчас пошёл, уху будем варить. Учить меня будет»… Короче, здоров, скучаю, привет и всё такое, отметился. Меня больше занимала Марго. Вернее, чего она в лейтенанте своём нашла? Ну да, да, в старшем лейтенанте. Я уже их обоих видеть не могу, так они въелись в мою печенку… Уб-бил бы, кажется… Его, конечно. Правда времени на это нет. Предстояло какую-то гостиницу прошерстить, ну, проверить… Задача такая была поставлена…
«Ваши паспорта, господа», говорю, а они раз, так – неожиданно – он в окно, а она под кровать… дядя Гриша за ней, а я сигаю в окно, этаж второй, конечно, не больше, и… А вдруг пятый? Нет, пятый не желательно, высоковато… Короче, у меня автомат! Быстренько беру этого на мушку, прямо с руки, из окна, вижу гада – он оглядывается, о, так это же Николай! Ни фига себе, удивляюсь и… Он исчезает за углом… Уш… Нет, этот вариант не подходит, отпадает. По другому. Он бежит, оглядывается, до угла далеко, я кричу: «Стой, стрелять буду!», так положено. Быстренько снимаю с предохранителя, передёргиваю затвор… ствол вверх, делаю предупредительный выстрел, и следующий на поражение – на тебе, гад: «33», ё… промазал, он продолжает как заяц скакать, и… скрывается за углом… Всё! Так и знал… Ушёл, собака.
– Волька, чего ты такой расстроенный? – неожиданно входя в комнату, громко спрашивает дядя Гриша, опуская большую сумку и падая в кресло, а я и не слышал, отвлёкся. – Ффу, устал. – Говорит он. – По дому соскучился? – Спрашивает. – Не переживай, скоро поедем. – Успокоил.
В общем, прервал мой вариант задержания Николая… Не вовремя пришёл. Интересно было бы узнать, чтобы сказала дяде Грише Марго, достань он её из-под кровати. Хмм… Ну и хорошо, что это фантазии. Не то бы… она бы… я бы…
– Примерь, Миша для нас достал, капитан. Если не подойдёт, сказал, заменит… – говорит дядя Гриша, указывая на безразмерную сумку.
Я заглянул… В сумке лежали несколько комплектов военно-морской одежды. Даже глаженная или со склада. Не новая, б/у, самое то. Одна для меня, как я понял, другая для дяди Гриши, потому что прапорщицкая, с двумя звёздочками.
– Ага, это мне, – подтвердил он. – Сейчас отдышусь и тоже… Доставай, примерь.
Я примерил. Надел своё. Как раз. И размер ботинок мой, и бескозырка не сваливается. А тельняшка и форменка вообще… Класс! Даже зеркалу я понравился. Только лицо в зеркале у моего «моремана», какое-то не соответствующее боевым будням, сильно счастливое, будто ему самый главный орден страны пообещали и поездку на Родину, на полгода. Гашу улыбку, сдвигаю брови… теперь вроде лучше, только улыбка мешает… Приклеилась. Здорово! Форма потому что мне нравится. Очень. И морем пахнет… кажется… Здоровски. Эх, надо было мне в морские пограничники попасть. Форма красивая! И я в ней. Автомата только не хватает.
В сумке оружия нет.
– А… – спрашиваю.
– А оружие капитан к месту подвезёт. Учебное, – угадывая, перебивает дядя Гриша.
– Дядь Гриша… – удивляюсь я. Я просто поражён.
– Всё-всё, это не обсуждается! Не хватало нам перестрелять там кого. Итак нарушаем… Не надо. Я твой азарт уже знаю. Видел.
– Где, дядь Гриша? Когда?
– Там! Когда мы полковника освобождали. Я заметил, как ты на Николая смотрел, я думал заживо вспыхнет парень.
– Я… так смотрел?! – абсолютно искренне удивляюсь, я такого не помню.
– Ты, ты! И всё, закрыли вопрос. Не обсуждается, – отрезал дядя Гриша, и засопел примеряя одежду.
Ну ладно, учебный, так учебный. И учебным напугать можно, если умеешь
Поехали мы уже на следующий день рано утром. Туман не туман, но светло. К раннему солнцу, как здесь говорят. На машине Марго.
– А Марго нам зачем? – спросил я дядю Гришу. – Она же…
– Она журналист, – перебил дядя Гриша. – Фотографировать наверное будет. Для газеты и для доказательной базы. Мало ли… – Пожав плечами, как о само собой понятном, ответил Григорий Михайлович Пастухов, распахивая заднюю дверцу машины, мне указывая на переднюю.
Насчёт фотографирования мне было понятно, сам недавно с фотоаппаратом бегал, охотился за «картинкой». Ответ меня устроил. Уселся на место переднего пассажира, чтоб на… нет, не на неё, чтобы на дорогу смотреть.
Марго за рулём. В камуфляже. Рядом кофр, – коробка с фотоаппаратом и объективами. Ценная штука, кстати, я знаю, хорошая. О таком наборе мечтать только… А она ничего, это я про Марго говорю. У неё профиль правильный, даже красивый, нос приятный, не картошкой, глаза… нет, глаз не видно, они под солнцезащитными каплевидными очками прячутся, как и волосы под камуфляжной раскраски панамой, а губы пожалуйста, губы на виду… такие… такие… как у… детей, я в журналах видел. Пухлые и притягивающие. У нас на заставе жена командира в положении была, выписывала журналы «Малыш», «Няня», «Моя семья», мы с ребятами всё свободное время рассматривали картинки в наряде, да и вообще… Теоретическую подготовку к будущей семейной жизни проходили. Такие именно губы в журнале я и видел… Там девочка одна была, года четыре ей, пять, я запомнил… Мечтал, вот такой у меня дочка и будет… Странно, на Марго вроде походила… Может, она и была? Да нет, конечно, не могла же она за год так быстро вырасти. Ха-ха. Вот дурак! И придёт же такое в голову… Вновь искоса разглядываю Маргошин профиль, губы…
Губы у неё сладкие, наверное. Говорят, клубничные. Да чего там, клубничной помадой намазанные и всё. Не намазанные, дубина, а накрашенные, поправляю себя. Это солдатские сапоги и ботинки кремом мажут, а женщины губы красят. С этим я соглашаюсь, и слегка придвигаюсь к ней, втягиваю носом воздух, чтоб понять: клубникой или персиком пахнут губы… Нет, слышу запах каких-то духов. Тонкий, но не от губ… «Чего ты? – отстраняясь, спрашивает Марго, – не выспался? На дорогу смотри, Рембо». Сзади доносится смешок мичмана Мы же с ним в соответствующей морской форме. Каждый в своей. Дядя Гоша вообще как морской волк смотрится. Ага, ему бы сейчас глаза повязкой завязать, и… рот тоже, чтобы не подсматривал и не хихикал…
– А куда мы едем? – спрашиваю Марго, заметив, что город вроде за багажником остался.
– Скоро приедем, – ответила Марго, – Уже скоро.
– Снова на Шамору, что ли? – спрашиваю, мы уже там были, и это единственное из названий, что я знаю, кроме острова Русский, и Большой камень. По телику как-то и то, и другое показывали.
– На Юмору! – отвечает Марго и заливается смехом… За спиной усмехается и мичман, корсар морей.
Шутка, надо понимать. Издеваются надо мной, я обиженно умолкаю. Ладно, пусть рулит. «Посмотрим, кто смеётся в передней». Так обычно говорил наш старшина.
Мы ещё какое-то время так же быстро ехали…
Справа тянулось тёмно-зелёное море, с пенными волнами на верхушках, и почти белым ковром, набегающим на берег. Огромное море, раздольное… сильное и могучее. Когда чистое на поверхности, когда с кораблями на горизонте, когда с пустыми ещё дикими пляжами, маленькими не обустроенными, но с малюсенькими из-за расстояния разноцветными палатками и машинками возле некоторых, часто уже с рыбаками в лодках… В салоне машины стойко закрепился запах йода, тины и… моря. Ветерок чистый, свежий и бодрящий. Хотелось дышать, дышать, дышать… Я и дышал, дышал, дышал… Даже голова слегка закружилась… Пришлось сфокусировать внимание на другом: на жилых объектах. Они частенько попадались возле дороги, проскакивали. Чаще деревянные и старые. Новорусские коттеджи яркими крышами виднелись далеко в стороне, ближе к морю. Часто высоко на сопках, яркие, как грибы мухоморы на чистой зелени травы. Но природа и море нивелировали эти людские странные для неё мазки, отторгали, внимание притягивало другое, восхищённо завораживало… И буйное нагромождение сопок в густой зелени лесов, и море… Потому что оно… они – Природа! и Море!