Честь Рима

Скэрроу Саймон

— Тогда ему не помешала бы поддержка вас и ваших людей для борьбы с бандами. Почему бы не предложить ему это?

Катон неловко сдвинулся с места. Он боялся, что она задаст именно этот вопрос.

— Я не могу рисковать и обращаться к нему. Он не знает, что я в Лондиниуме.

Боудикка изогнула бровь.

— И почему это проблема?

— Причина, по которой я вернулся в Британию, заключается в том, чтобы залечь на дно на некоторое время. Скажем так, Дециан будет удивлен, увидев меня здесь, и может создать мне проблемы, передав информацию императору и его советникам в Риме.

— Тогда Макрон может поговорить с ним от твоего

имени.

Макрон скорчил гримасу.

— Это тоже невозможно. Между мной и прокуратором очень натянутые отношения. Он предпочел бы, чтобы я умер, чтобы я никому не мог рассказать, как он бросил меня и еще несколько десятков человек после того, как устроил неприятности с триновантами.

Выражение лица Боудикки стало враждебным.

— Я слышала об этом. Похоже, твой прокуратор из тех людей, которые не оставляют после себя ничего, кроме неприятностей. Когда мы с Прасутагом пришли просить его отложить налоги для наших людей до следующего урожая, он отказался. Мы рассказали ему о трудностях, которые повлечет за собой его решение, и предупредили его, что среди наших людей и так много недовольных. Дело не только в налогах. Есть еще и требование набрать рекрутов из нашего племени, чтобы пополнить ряды ваших вспомогательных когорт. Кто будет обеспечивать семьи мужчин, которых призывают на службу? Казалось, его это не волнует. Хуже того, он сказал, что если налоги не будут уплачены в срок, он попросит наместника прислать легионеров, чтобы заставить их заплатить.

— Вряд ли Паулин этому обрадуется, — сказал Макрон. — Он занят подготовкой армии к походу на друидов и их союзников. Он не будет рад любой задержке начала кампании.

Катон увидел, как на лице Боудикки появилось расчетливое выражение. Она задумалась на мгновение, прежде чем продолжить.

— Похоже, вы рассчитываете на нашу помощь. Без наших людей вы пропадете.

«Этого нельзя отрицать», — подумал Катон, кивая.

— В таком случае, если мы объединимся с вами, то мы захотим получить что-то взамен.

— Что ты имеешь ввиду?

— Отсрочка уплаты налогов на год и прекращение принуждения наших молодых людей к военной службе.

Катон сделал резкий вдох.

— У меня нет полномочий заключать подобные соглашения. Это право Дециана или претора.

— Но их здесь нет. Вы здесь. Мне нужно ваше слово, что вы лично представите наше дело Паулину и сделаете все возможное, чтобы убедить его согласиться. Пообещайте мне это, и мы будем сражаться вместе с вами.

— Я не могу гарантировать, что у меня будет влияние на Паулина.

— Я понимаю. Но ты завоевал завидную репутацию среди своего народа. Твое мнение имеет вес. Больше, чем мнение варварского царя и его жены, — с горечью добавила она. — Дай мне слово, что будешь говорить от нашего имени, и это удовлетворит меня и Прасутага.

— Ладно, хорошо. Я даю слово.

— Поклянись.

— Клянусь Юпитером Наилучшим Величайшим, что я сделаю то, что ты требуешь.

Она пристально смотрела на него мгновение, ища любой признак неискренности, а затем кивнула.

— Хорошо, ицены будут сражаться на вашей стороне. Но хватит ли ваших и наших людей, чтобы одолеть банды?

— Наш лучший шанс — нанести им удар в ближайшие несколько дней. Если мы этого не сделаем, тогда они объединятся против нас, боюсь, что в таком случае мы можем потерпеть поражение. — Катон на мгновение задумался о действующих силах, прежде чем продолжить. — Несмотря на мои надежды завершить

дело без помощи гарнизона, ситуация изменилась. Я знаю, что Дециан приказал своим людям оставаться в штабе, но если мы сможем спровоцировать его на действия, то баланс изменится в нашу пользу.

— И как ты собираешься это сделать?

Катон улыбнулся.

— Мы должны ударить его там, где его самолюбие пострадает больше всего. Я пошлю тебе весточку, когда мы будем готовы нанести удар.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Утренний туман покрывал густой пеленой реку и камыши, растущие вдоль южного берега напротив Лондиниума. Мальвинию были видны только мачты пришвартованных и стоящих на якоре кораблей, когда его конь проезжал по мосту, и стук копыт гулко отдавался от толстого деревянного настила. Людей в это утро было очень мало, и те немногие, мимо которых он проезжал по мосту, настороженно смотрели на него и спешивались. При любых других обстоятельствах он совершил бы это короткое путешествие через Тамесис пешком. Он не любил лошадей и садился на них только в случае крайней необходимости. Сегодняшнее утро было как раз таким случаем. Мальвинию — всегда настороженному человеку, полностью осознающему свое окружение и обстановку, — нужно было иметь возможность быстро скрыться при первых признаках опасности.

Впереди виднелись смутные очертания заросших кустарников и деревьев, которые составляли ландшафт на некотором расстоянии вдоль дальнего берега. Мост слегка накренился, и через мгновение настил уступил место гравийному спуску, когда он достиг дальнего берега. Из хижины сборщика пошлины вышел человек и встал на его пути, затем так же быстро поспешил обратно, узнав Мальвиния.

Прохладный воздух был совершенно неподвижен, и мелкие бисеринки влаги блестели на его плаще, пока Мальвиний плотнее натягивал его на плечи. Он слегка натянул поводья и направил свою лошадь на левую развилку дорог, ведущих от моста, и направился через небольшой островок к другому мосту, который выводил дорогу на возвышенность. Храм Цереры возвышался в двухстах шагах от него, нечетко очерченная серая глыба со скатной крышей. Перед храмом горел неяркий оранжевый свет от жаровень, который поддерживался днем и ночью.

Когда Мальвиний медленно проезжал по короткому мосту, снова послышалось цоканье копыт его лошади. Его сопровождала какофония лягушек, прятавшихся среди высоких камышей, окружавших участок земли, на котором был построен храм. Он не хотел искать никаких признаков Пансы и его людей, которые несколько часов назад переправились через реку и заняли свои укрытия. Как бы ни успокоил его их вид, Мальвиний знал, что велика вероятность того, что Цинна или кто-то из его людей уже держит его под наблюдением, и было бы глупо искать своих бойцов на глазах у противника.

Переехав мост, он направил свою лошадь в сторону от дороги и вверх по узкой дорожке, ведущей ко входу в храмовый комплекс. Приблизившись, он смог разглядеть низкую стену высотой не более плеча, окружавшую здание. Когда он медленно подвел лошадь ко входу, из-под арки вышел человек и сделал два шага в сторону входа. Он откинул складки плаща и положил руки на бедра, обнажив при этом рукоять меча.

Остановившись в десяти шагах от него, Мальвиний перекинул ногу и соскочил на землю, после чего привязал поводья к столбу на небольшом расстоянии от стены. Затем он повернулся лицом к человеку.