Честь Рима

Скэрроу Саймон

— Мы должны продолжать провоцировать Мальвиния и Цинну и заставить их убить больше людей друг друга, прежде чем мы сможем нанести удар.

— Или нам нужно увеличить нашу численность, — сказал Макрон. — Мы можем послать человека в Камулодунум и попросить подкрепления.

— Пройдет несколько дней, прежде чем они достигнут Лондиниума. Это при условии, что еще кто-нибудь из людей добровольно присоединится к нам. Я думаю, кризис наступит раньше, чем они смогут быть нам полезны. — Катон осторожно потер ладонью глаз, покрытый шрамами, размышляя над этим вопросом. — Если бы был способ заставить Дециана развернуть свой гарнизон, у нас

было бы больше шансов. В конце концов, нам может понадобиться его помощь.

— Ты можешь обратиться к нему лично, — предложил Аполлоний. — Хотя я полагаю, что он удивится, обнаружив тебя здесь, в Британии. А если он начнет шпионить и узнает, что ты привез с собой Клавдию Актэ…

«Не было необходимости завершать эту мысль», — размышлял Катон. Клавдию обвинят в нарушении условий ее ссылки на Сардинии и предадут смерти. Такая же участь могла бы постигнуть и Катона за то, что он позволил ей бежать из Сардинии вопреки воле императора.

— Я бы не хотел обращаться к Дециану, — согласился он. Затем его осенила другая, более счастливая мысль. — Есть еще кое-кто, кто может нам помочь. Шанс невелик, но попытаться стоит. В конце концов, они сражались с нами раньше и, возможно, захотят почтить эту память.

— Кто бы это мог быть? — спросил Аполлоний.

Прежде чем Катон успел ответить, все трое услышали шаги, спешащие по улице, приближающиеся ко входу на склад.

Макрон повернулся, чтобы поднять тревогу, но Катон схватил его за руку.

— Подожди…

Они услышали хруст калиг по песку и булыжникам. Люди находились достаточно близко, чтобы можно было различить их тяжелое дыхание. Мгновение спустя ворота содрогнулись, когда кто-то ударил по ним кулаком. Макрон и Катон инстинктивно потянулись к мечам и приготовились выхватить их. Наступила пауза, прежде чем снова раздался стук, на этот раз сигнал, свидетельствующий о появлении друга.

Аполлоний среагировал первым, поспешно подняв запорную планку, а Катон потянул ворота на себя. Первый из людей Рамирия протиснулся в щель еще до того, как ворота начали широко распахиваться. Катон увидел на его лице пятна крови, когда тот, спотыкаясь, вошел во двор. За ним последовали еще три человека, которым Рамирий махнул рукой, прежде чем сам префект лагеря ушел с улицы, и ворота снова быстро захлопнулись. Один из ветеранов опустился и сел на небольшом расстоянии от него, а двое других сложились напополам, задыхаясь. Рамирий сглотнул и оперся рукой о стену рядом с воротами, пытаясь отдышаться.

— Где остальные? — спросил Катон. В группе, которую Рамирий вывел на улицы с первыми лучами солнца, не было двух человек.

— Еле… ушли… Один точно мертв… Другой пропал без вести.

— Что случилось?

Рамирий поднял руку.

— Минутку… Не могу дышать.

Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и откашляться, прежде чем смог заговорить сухим хрипом. — Мы были на территории Цинны, недалеко от рыночной площади, и искали его людей, чтобы бросить им вызов и сразиться с ними. Тогда-то мы и наткнулись на группу настоящих «Скорпионов», охотившихся за «Клинками». Они увидели нас первыми, так что шансов избежать их не было. У меня не было другого выбора, кроме как попытаться блефом прорваться мимо. Но их лидер преградил нам путь. Он сказал, что не признает в нас членов банды и потребовал узнать, что мы делаем в одежде их цвета.

От этих

слов сердце Катона сжалось. Всегда существовал шанс, что его план будет раскрыт, а теперь он и его люди оказались в еще большей опасности.

— Что ты сделал? — спросил Макрон.

— Что я мог сделать? — ответил Рамирий. — Я приказал своим людям сражаться. Мы одержали верх и победили бы, но с боковой улицы на нас напала другая группа. Я увидел, что у нас нет шансов справиться с обеими группами сразу, и отдал приказ отступать. Сначала нам пришлось пробивать себе дорогу, и вот тут-то Гельвий и оплошал. Он был слишком медлителен, чтобы обогнать врага, и трое из них догнали и зарубили его. Вибений был в нескольких шагах впереди него и повернулся, чтобы помочь, но было уже поздно. Тогда из боковой улицы между нами появились еще враги и отрезали его. Я крикнул ему, чтобы он бежал и сам пробивался обратно сюда.

— Сюда? — Аполлоний поднял бровь. — Ты выкрикнул наше местоположение?

— Да ни хрена я этого не делал, — резко ответил Рамирий. — За какого идиота ты меня принимаешь?

— Теперь, когда ты спрашиваешь…

— Не сейчас. Молчи, — огрызнулся Катон. Он повернул голову в сторону улицы, но звуков преследования не было. Он расслабил свои напряженные чувства и сделал успокаивающий вдох. — Не похоже, что за вами проследили.

— Врядли. Я следил за тем, чтобы мы прятались в переулках и постоянно меняли направление.

Катон сжал зубы.

— Будет лучше, если ты окажешься прав. Если нас найдет одна из банд, нам конец.

— Что нам теперь делать? — спросил Макрон.

Катон потирал лоб, обдумывая развивающуюся ситуацию.

— Давайте дадим Вибению шанс вернуться к нам. Нам лучше не попадаться никому на глаза в течение дня или около того. После встречи с Рамирием мы можем быть уверены, что Мальвиний серьезно задумается над тем, с кем столкнулись его ребята. Если нам повезет, он может воспринять их за группу марадеров, использующих цвета его банды для прикрытия, чтобы заняться грабежом, пока на улицах хаос.

— Нам должно очень повезти, чтобы это произошло, — сказал Макрон.

— Есть еще одна вещь, о которой следует подумать, — размышлял Аполлоний. — Что если Вибений попадет в плен? Если он нарвется на людей Цинны, они, скорее всего, убьют его без вопросов. С другой стороны, если его схватят люди Мальвиния, они обязательно расспросят его о том, кто он и что он задумал. Тогда все будет зависеть от того, насколько он сильный человек. — Шпион повернулся к Рамирию. — Он твой человек. Ты знаешь его качества. Как ты думаешь, сколько он продержится, если Мальвиний будет его пытать?

Префект лагеря не скрывал своего презрения к этому вопросу. — Вибений? Я бы доверил ему свою жизнь.

— Без сомнения, на поле боя все это хорошо, но веришь ли ты, что он будет держать язык за зубами? — Аполлоний слегка наклонил голову на одну сторону. — Это не одно и то же. Для этого требуется совсем другое мужество.

Губы Рамирия искривились в усмешке. — И откуда ты это знаешь?

Аполлоний слабо улыбнулся, отвечая.

— Потому что в свое время я пытал достаточно людей, чтобы знать, о чем говорю. С минимальным набором инструментов, я гарантирую, что смог бы убедить Вибения продать собственную мать в считанные часы. — В тоне шпиона звучала ледяная уверенность, которая не оставила у Рамирия сомнений в правдивости его слов. Он сглотнул и прочистил горло, прежде чем ответить.