Честь самурая
Шрифт:
— С древних времен известно великое множество примеров, когда при штурме крепостей успешно использовался огонь, но почти никогда не использовали воду.
— А мне кажется, я что-то читал по этому поводу в военных летописях поздней династии Хань и периода Трех Царств. А в одной летописи речь шла о событиях в нашей стране в годы царствования императора Тэнти. Когда вторглись китайцы, наши воины возвели плотины и подготовили к затоплению определенную местность. Если бы китайцы пошли в атаку, наши воины подняли бы шлюзы и просто-таки смыли врага в море.
— Да, однако этот план так и
— Совершенно верно. Один из моих приближенных замечательно разбирается в таких вещах, и если вы призовете его сюда прямо сейчас, он, мне кажется, немедленно ответит вам на все вопросы. Собственно говоря, я пришел к сходным с вашим планом выводам именно исходя из познаний этого человека.
— А как его зовут?
— Ёсида Рокуро.
— Хорошо, призовем его прямо сейчас. — И, помедлив, Хидэёси добавил: — У меня тоже есть кое-кто на примете. Этот человек сведущ в строительстве и землеустройстве. Как вы отнесетесь к тому, чтобы позвать и его?
— Отлично. А кто он такой?
— Он не из числа моих приближенных. Это самурай из провинции Биттю. Его зовут Сэмбара Кюэмон. Сейчас он в лагере, и я велел ему самым тщательным образом разведать местность.
Хидэёси хлопнул в ладоши, призывая оруженосца, но все его оруженосцы и личные слуги были удалены и никто не откликнулся на призыв. Тогда он встал, прошел в соседнюю комнату и громовым голосом, не раз оглашавшим поля сражений, крикнул:
— Эй! Есть тут кто-нибудь?
Как только было окончательно принято решение о водяной атаке, Хидэёси перенес свою ставку с горы Рюо на гору Исии, расположенную прямо над крепостью Такамацу.
На следующий день в сопровождении полудюжины военачальников Хидэёси поскакал в Мондзэн, к западу от крепости Такамацу, на берег реки Асимори, чтобы точно сориентироваться на местности. В ходе поездки он то и дело поглядывал направо, в сторону крепости. Наконец он остановил скакуна, отер лицо рукой и подозвал Кюэмона.
— Каково расстояние от гребня горы Исии до Мондзэна?
— Около ри.
— Дай-ка сюда твою карту.
Взяв у Кюэмона карту, Хидэёси мысленно представил себе будущую плотину, а также последствия поворота рек. Обступающие долину с трех сторон горы образовывали нечто вроде ложа для затопления, простирающегося на западе от Киби до верховьев реки Асимори, на севере — от Рюо до гор, отделяющих здешние места от Окаямы и доходящих на востоке до предгорий Исии и Кавадзугаханы. Крепость Такамацу располагалась как раз посередине, на открытой и ровной местности.
Перед мысленным взором Хидэёси рисовые поля, деревни и луга, раскинувшиеся на равнине, были уже затоплены. Горы с трех сторон стали скалистыми берегами, а крепость Такамацу — единственным рукотворным островом.
Хидэёси вернут карту Кюэмону.
— Поехали! — крикнул он сопровождающим, а затем, обратившись к Рокуро и Кюэмону, сказал: — Я хочу домчаться отсюда до горы Исии. Там, где останется след моей лошади, и должна быть воздвигнута плотина.
Хидэёси поскакал прямо на восток, от Мондзэна до Харакодзай, а оттуда по дуге на гору Исии. Кюэмон и Рокуро следовали за ним, разбрасывая по дороге истолченный в порошок рис. По этому следу шли мастеровые и метили линию вехами. Здесь предстояло воздвигнуть плотину.
Когда этой воображаемой линии суждено будет превратиться в плотину и в огороженное углубление потекут воды семи рек, вся равнина превратится в огромное озеро в форме полураскрывшегося лотоса. Таким образом будущее сражение в корне меняло свой характер: вместо воинов с врагом будет сражаться вода.
Длина плотины, которую предстояло возвести, составляла примерно один ри. В разрезе она должна иметь вид трапеции с основаниями в тридцать сяку наверху и шестьдесят внизу. Главная проблема заключалась в высоте плотины: ей следовало быть не ниже, чем стены крепости Такамацу.
Собственно говоря, шансы на успех всей затеи были велики только потому, что высота нынешних каменных стен крепости была не более двенадцати сяку. Поэтому плотину решили возвести ровно вдвое выше. Посчитали, что при такой высоте под водой окажутся не только внешние стены крепости, но и она сама — шесть сяку ниже уровня воды.
Не часто к делу подходят с таким тщанием и выверенным расчетом, как было на этот раз. Единственное, что всерьез беспокоило Камбэя, — это люди. На работах предстояло использовать главным образом местных жителей, число которых, однако же, было весьма невелико, потому что с начала осады Мунэхару приютил в крепости свыше пятисот крестьянских семейств, а другие бежали в горы.
Крестьяне, нашедшие прибежище в крепости, были готовы отдать жизнь за своего благодетеля-князя. Это были простые, добрые люди, служившие Мунэхару уже на протяжении многих лет. В деревнях же остались главным образом смутьяны или предатели, готовые работать на любых господ.
Впрочем, проблема людей была решаема. Хидэёси мог рассчитывать на помощь Укиты Наоиэ, а Камбэй был в состоянии призвать несколько тысяч человек из Окаямы. Так что вопрос заключался не в том, чтобы найти нужное количество людей, а в том, чтобы использовать их самым целесообразным образом.
Работа закипела. Как-то Камбэй приехал на строительство и осведомился у Рокуро, как идут дела.
— К сожалению, мы не укладываемся в сроки, назначенные его светлостью, — грустно ответил тот.
Математический и логический расчет, которым в совершенстве владел этот человек, оказывался бессильным перед главной проблемой: как заставить работать с полным напряжением сил разношерстный люд, участвующий в строительстве. Конечно, работа велась под присмотром: через каждые девяносто кэнов были установлены посты, и стражники строго следили за тем, чтобы никто не отлынивал от дела. Но воины только наблюдали, поэтому рабочие, копошащиеся в грязи, как муравьи, отнюдь не боялись их. А потому и не особенно спешили.