Честь семьи Лоренцони
Шрифт:
– Ничего страшного, Кьяра. Просто вымой его хорошенько и положи обратно на сковородку.
Брунетти переключил внимание на заднюю часть квартиры, пытаясь определить, дома ли Раффи. Из комнаты сына доносился чудовищный грохот, который современная молодежь называет музыкой. И хотя Брунетти никогда не мог взять в толк, как можно такое слушать, сейчас эти звуки показались ему самыми прекрасными на свете.
Брунетти повесил пальто в шкаф и двинулся по длинному коридору на кухню. Когда он вошел, Кьяра
– Привет, папочка. Мама учит меня готовить равиоли. Сегодня у нас на ужин равиоли с грибами! – Спрятав за спину испачканные мукой руки, она подошла к Брунетти, и тот, нагнувшись, расцеловал ее в обе щеки, а заодно и вытер ее перепачканное мукой лицо. – Равиоли с грибами, правильно, мама? – уточнила Кьяра, обращаясь к Паоле, которая, стоя у плиты, помешивала грибы на огромной сковороде. Она молча кивнула, не прерывая своего занятия.
Позади них, на обеденном столе лежало несколько кучек бледных, кривоватых кусочков, по форме отдаленно напоминавших прямоугольники.
– Это и есть равиоли? – спросил Брунетти, с ностальгией вспомнив о ровненьких аккуратных прямоугольниках, которые когда-то вырезала его мать, прежде чем положить начинку.
– Будут, папа, как только я положу начинку. – Кьяра снова посмотрела на мать, ища поддержки. – Правда, мам?
Паола снова кивнула, продолжая помешивать. Затем, повернувшись к мужу, бесстрастно приняла его приветственные поцелуи.
– Правда ведь, мам? – обеспокоенно повторила Кьяра, слегка повысив голос.
– Непременно. Еще несколько минут, и грибы будут готовы. Тогда мы сможем начинить ими твои равиоли.
– А ты говорила, что я все буду делать сама, – обиженно проговорила Кьяра.
Но прежде чем она успела призвать Брунетти в свидетели этой страшной несправедливости, Паола поспешила успокоить дочь:
– Ладно, ладно. Если твой отец успеет налить мне бокал вина, прежде чем я сниму грибы с огня, так и быть. Согласна?
– Может, тебе помочь? – шутливым тоном осведомился Брунетти.
– Ой, папочка, не дури. Ты же только все испортишь…
– Не смей разговаривать с отцом подобным тоном, – оборвала ее Паола.
– Каким таким тоном?
– Сама знаешь каким.
– Не понимаю.
– А я думаю, ты прекрасно все понимаешь.
– Красного или белого, Паола? – вмешался Брунетти. Он прошел мимо Кьяры и, увидев, что Паола снова повернулась к плите, подмигнул дочери и покачал головой, выразительно указав подбородком на мать.
Кьяра надула губы и пожала плечами, а затем кивнула.
– Ладно, папочка, если тебе так хочется, пожалуйста, можешь мне помочь. – И, выдержав многозначительную паузу, добавила: – И ты, мама, тоже, если, конечно, хочешь.
– Красного, – бросила через плечо Паола и энергичным движением шумовки перемешала грибы в
Брунетти подошел к шкафчику под раковиной и, присев на корточки, открыл дверцу.
– Каберне?
– Пожалуй.
Она протянула руку за бокалом, но он вдруг взял ее ладонь, поднес к губам и поцеловал. Паола посмотрела на мужа с нескрываемым удивлением.
– Это еще почему?
– Потому что я люблю тебя всем сердцем, – ответил он и протянул ей бокал.
– Ой, папочка, так говорят только в кино, – простонала Кьяра.
– Ты же знаешь, твой отец не ходит в кино, – заметила Паола.
– Тогда он наверняка прочитал это в какой-нибудь книжке, – не сдавалась Кьяра. Честно признаться, ей уже изрядно наскучила болтовня этих взрослых, – что там с грибами? Еще не готовы?
– Потерпи еще минутку, и я сниму их с огня, – ответила Паола, испытывая явное облегчение оттого, что нетерпеливая дочь, сама того не подозревая, прервала этот неловкий разговор.
– Но учти, придется подождать, пока они не остынут.
– А долго придется ждать?
– Минут десять-пятнадцать.
Брунетти стоял, повернувшись к ним спиной, глядя в окно на крыши домов и на горы, возвышающиеся за северной окраиной города.
– А я могу ненадолго отлучиться, а потом прийти и закончить?
– Разумеется, дорогая.
Он слышал, как Кьяра покинула кухню и торопливо прошла к себе в комнату.
– Почему ты это сказал? – спросила его Паола, как только они остались одни.
– Потому что это правда, – ответил он, не отрывая взгляда от окна.
– Но почему ты сказал это именно сейчас?
– Потому что прежде никогда тебе этого не говорил. – Он отпил вина из своего бокала. Его так и подмывало спросить, верит ли она ему, или, может, ее неприятно задели его слова. Но он ничего не сказал, продолжая прихлебывать вино.
Он не услышал, как Паола подошла к нему. Она обхватила его левой рукой за талию и крепко обняла. Не говоря ни слова, она стояла, прижавшись к мужу и глядя вместе с ним в окно.
– Давненько я не видела такого чистого неба, – призналась она, – вон там Невегаль, как ты думаешь? – спросила она, указывая рукой на ближайшую вершину.
– Это совсем недалеко от Беллуно, верно? – спросил он.
– По-моему, да. А что?
– Боюсь, завтра утром мне придется туда съездить.
– Зачем?
– Там нашли останки Роберто Лоренцони. В двух шагах от Беллуно.
Паола долго молчала, собираясь с мыслями. Наконец она выговорила:
– Бедный мальчик. И его родители. Господи, как это ужасно… – За этим последовала еще одна длинная пауза. – Им уже сообщили?
– Нет. Это должен сделать я. Сегодня вечером. Перед ужином.
– Ох, Гвидо, и почему тебе всегда приходится приносить людям дурные вести?