Честь семьи Лоренцони
Шрифт:
– Где мы сможем их разыскать? Вам известны их адреса? – Брунетти изо всех сил старался, чтобы его голос прозвучал ровно, будто бы ничего особенного не случилось, в то время как в его голове вихрем проносились вопросы, которые он должен был задать графу, пока тот не догадается, к каким фатальным последствиям привело его непонимание.
– Фразетти живет неподалеку от Санта-Марта. О другом мне ничего не известно.
Брунетти наконец вполне овладел собой; он поднял глаза и в упор посмотрел на графа:
– Как
– Четыре года назад они выполняли для меня кое-какую работу. Так что… я и предложил им еще подработать.
Сейчас уже не было времени расспрашивать, какого рода работу они для него выполняли; сейчас ему необходимо было выяснить только то, что имело отношение к похищению Роберто.
– Когда вам стало известно, что Роберто облучился? – О другой причине Брунетти и помыслить не мог.
– Вскоре после того, как он вернулся из Белоруссии.
– Расскажите мне, как это случилось.
Граф сложил руки на столе и опустил на них взгляд.
– Это случилось в отеле. Шел дождь. Роберто не хотелось выходить на улицу. Он даже телевизор не мог посмотреть – все было либо на русском, либо на немецком. Так получилось, что в этом отеле… не смогли… ну, или не захотели… найти ему женщину. В общем, ему стало скучно. От скуки он начал думать, что же ему поручили на этот раз, – он поднял глаза на Брунетти, – вы уверены, что хотите знать все, от начала и до конца? Стоит ли все это рассказывать?
– Полагаю, что да, – ответил Брунетти.
Граф задумчиво кивнул, хотя, похоже, его мысли витали где-то далеко и он не расслышал ответа Брунетти. Прокашлявшись, он продолжил:
– Роберто сказал, – не мне, а Маурицио, – сказал, что ему просто стало интересно, с чего это вдруг нам пришло в голову отправить его через всю Европу в эту богом забытую Белоруссию? С тем, чтобы привезти назад этот маленький невзрачный кейс? Ему до смерти захотелось узнать, что там внутри; кейс был тяжелый, и он поначалу подумал, что там, должно быть, золото или драгоценные камни… – Граф помолчал, а затем добавил: – Просто изнутри он был выложен свинцом. – Граф снова замолчал, и Брунетти терпеливо ждал, думая о том, когда же он наконец продолжит.
– Может, он захотел их присвоить? – предположил Брунетти.
Граф решительно покачал головой:
– Нет, нет, что вы, он никогда бы на это не решился. Роберто в жизни ничего не украл; тем более у меня.
– Почему же все-таки он его открыл?
– Не смог удержаться. Ну, еще, как мне кажется, и завидно стало. Он думал, что уж Маурицио я бы точно рассказал, что там лежит, а ему – нет. Якобы мы ему не доверяли.
– И он вскрыл его?
Граф кивнул.
– Он сказал, что вскрыл его каким-то допотопным консервным ножом с деревянной ручкой, – они до сих пор пользуются такими в отеле. Когда-то мы с их помощью открывали пивные бутылки. Помните?
Брунетти
– Если бы он не сидел один у себя в номере, он просто не смог бы вскрыть этот кейс. И ничего не случилось бы. Но дело было в Белоруссии, сами понимаете, они до сих пор используют эти ножи. Так что вот… он взломал замок и открыл кейс.
– И что же там было?
Граф окинул Брунетти удивленным взглядом:
– Вы ведь сами только что сказали мне, что все знаете.
– Да, да, именно так, но мне хотелось бы знать, как вы перевозили эти материалы. И в каком виде.
– Такие маленькие голубые шарики. Приблизительно как… ну, как кроличий помет. – Граф поднял руку и, слегка раздвинув большой и указательный пальцы, показал примерный размер шариков и повторил: – Да-да, как кроличий помет.
Брунетти молчал; опыт подсказывал ему, что бывают минуты, когда надо прекратить расспросы, дав человеку возможность собраться с мыслями, чтобы тот сам, подобрав подходящие слова, продолжил разговор; в противном случае человек может просто уйти в себя и вообще отказаться говорить.
Неожиданно граф снова заговорил, разорвав гнетущую тишину:
– …Он заглянул в кейс и сразу закрыл его, но этого было вполне достаточно. – Граф знал, что нет нужды ничего пояснять. Брунетти и так все было известно о последствиях смертельной дозы облучения, которому подвергся Роберто, и о том, к чему это его привело.
– Когда вы узнали о том, что он открывал кейс?
– Когда передали материалы перевозчику. Через некоторое время мне позвонили по телефону. Сказали, что кто-то пытался вскрыть замок. Но на тот момент прошло уже около двух недель. Все это время груз находился у перевозчика на пароходе.
Брунетти воздержался от комментариев по этому поводу. На этот раз.
– А как скоро у него начались проблемы?
– Проблемы?
– Проблемы со здоровьем.
– Ах, это… – Граф покачал головой. – Кажется, неделю спустя. Сначала я подумал, что это грипп или что-нибудь в этом роде. От получателя груза не было ни слуху ни духу. Но Роберто с каждым днем становилось все хуже и хуже. А потом я узнал о том, что он взломал замок… и тогда я понял, в чем дело. Иного и быть не могло.
– А Роберто вы об этом спрашивали?
– Нет, нет, что вы, в этом не было нужды.
– А он сам кому-нибудь об этом говорил?
– Да, я ведь вам уже сказал, Маурицио. Но только потом, когда дела его стали совсем плохи.
– И что дальше?
Граф снова уставился на свои руки, задумчиво отмеряя пальцами правой ничтожный размер шариков, которые убили его сына, разом перечеркнув его жизнь. Наконец он поднял взгляд:
– И тогда я принял единственно приемлемое в сложившейся ситуации решение.
– Вы приняли решение? – вырвалось у Брунетти прежде, чем он смог сдержаться.