Честь воеводы. Алексей Басманов
Шрифт:
И-эх! Вознёс Алексей под небеса «И-эх!» и пошёл в сечу. Вспомнил он Нарву, крепостную стену и на ней против себя десять рыцарей, укрытых броней. А у него в руках только щит да меч. Да рядом побратим Глеб. Разметали они рыцарей! Разметали!
На мосту все замерли. Царь Иван не усидел в кресле, поднялся, смотрит, как его бывший любимец дорогу в Царство Небесное прорубает. И даже порадовался: «Молодец, Данилыч! Молодец! Так их пёсье племя!»
Той минутой Алексей ещё один удар пропустил — полоснули бок. Да есть ещё силы, есть. И он в прыжке пронзил сердце обидчика. И только трое против него. Только трое! Что там за их спинами? Ах, если бы свобода! Но ещё трое против одного. И теперь настал их черёд. Рассвирепели, сплотились, пошли на Басманова стеной. А ему того и надо. Ложный выпад, прыжок вправо и удар в развороте в левый бок. Разящий удар — и стена развалилась. Теперь перед Басмановым только двое. И они пятятся. Он вновь запел:
Эх, комарики-сударики, Вейтесь, вейтесь вокруг сабельки! А я вас порублю! А я вас порублю! Я вам головы снесу!Два молодых крепких опричника испугались. Они пятились, уходили от ударов. Царь Иван злился, негодовал. Искорки приязни к Басманову погасли. Он видел, что пятеро его воинов валяются убитые на мосту, он костерил Малюту за то, что тот не нашёл умелых бойцов: «Бес тебя попутал сосунков послать!» И тут же порадовался: «А ведь Данилыч-то жив! Он же мне и надобен такой!» Царь Иван повернулся к Фёдору Басманову, стоявшему за его спиной, и сказал твёрдо, чему не поперечишь:
— Иди, сынок, твой час настал.
Фёдор лишь поклонился. Ужом скользнул с помоста, пробрался за ним до места схватки и затаился за столбом, к которому был привязан отец. Потом, низко пригнувшись, стал со спины подкрадываться к нему, увлечённому победной схваткой. Вот уже осталась сажень, полсажени. В руке Фёдора блеснул кинжал. Алексей Басманов в этот миг почувствовал за спиной что-то неладное и повернулся к сыну. Но было уже поздно. Удар Фёдора под левую лопатку был смертелен. Алексей всё-таки увидел, что это был его сын, и, падая, прошептал:
— Да хранит тебя Бог, Федяша.
В это мгновение Фёдор ещё не знал, что потерял не только любящего отца, но и государя-батюшку. Царь Иван отвернулся от места схватки. Фёдор стоял над трупом растерявшийся. Он пошёл к царю, чтобы отдать окровавленный кинжал его владельцу. Но царь Иван заслонился Малютой и сказал ему так громко, что все окружающие
— Сей же миг убери от меня отцеубийцу! Я боюсь его!
Скуратов ещё не успел сделать знак опричникам, охранявшим царя, как Фёдор понял, что попался в сети не менее коварные, чем те, которые были расставлены его отцу. Но он знал государя, как ему думалось, лучше, чем отец, и не пожелал оказаться в сетях.
— Остановись, батюшка-государь! — крикнул Фёдор. — Я не отцеубийца, но по твоей воле убивший клятвопреступника. Мой отец — ты! Многие тысячи раз ты называл меня сынком, сыном!
— Лукьяныч, ты слышал моё повеление?! — гневно произнёс царь.
— Да, батюшка! Исполню! — И Малюта сам побежал к Фёдору.
— Остановись, Скуратов! — звонко приказал Фёдор. — Никто не подойдёт ко мне, пока государь не скажет, что я его сын!
— Поганец! Ты мой раб, а не сын! — крикнул в гневе Иван Грозный. — Убейте же его!
Фёдор подбежал к отцу и взял его саблю. Но опричники уже валом навалили на него. Размахивая саблей, Фёдор отступал к краю помоста. Но за шаг до пропасти он остановился, поднял саблю и повелительно сказал:
— Стойте! Слушайте все! Никто из рода Басмановых ещё не был казнён! Вы можете меня убить, но не казнить! И это ещё не всё. Слушай, государь! И ты, царевич Иван, внимай! Вчера, батюшка, твой любимец пёс Орай читал мне Книгу судеб. И я переложил читанное им. Он пел:
Царь сынка убьёт Ивашку Посохом тяжёлым! Народ крикнет: «Понарошку, Разума лишённый!»Жди, царевич Иван, от батюшки своей смерти! — И взыграла-таки в Фёдоре кровь Басмановых. — И-э-э! — вознёс Фёдор и бросился с саблей и кинжалом на опричников. Он налетел так стремительно, что сразу ранил троих.
Большего Фёдору сделать не удалось. Силы были неравными, да и боец он был слабый, оружие из его рук вышибли сразу. И четыре меча вонзились ему в грудь и в бок. Опричники подняли его на мечи и сбросили в Волхов.
Царь Иван Грозный не видел гибели Фёдора. Закрыв лицо бобровым воротником кафтана, он не то рычал от гнева, не то стонал от боли. А все, кто был на мосту, стояли молча, не зная, что делать. Лишь Малюта Скуратов не растерялся. Он взял царя под руки и повёл с моста.
Боярина Алексея Басманова повелением царя Ивана Грозного похоронили на Ярославовом дворище, близ храма Николая Чудотворца. По нему была отслужена панихида, в коей его называли достославным воителем и полководцем. Царь Иван отстоял на панихиде как истинный христианин.
Вскоре же после смерти Алексея Басманова казни в Новгородской земле были прекращены. Теперь у Ивана Грозного осталась одна забота: вывезти из новгородских монастырей всё добро в пользу опричнины. Царь больше не поднимался на мост через Волхов. Смерть Басманова нанесла Ивану Грозному тяжёлую душевную рану. Всё-таки он был любимым его сподвижником в делах опричнины. Однако «по словам князя Курбского и некоторых иностранцев, Иоанн наслаждался картиною отцеубийства, заставив Фёдора Алексеевича убить своего отца».